ежедневно дыхание
выравнивается, и
грудную клетку уже
почти не пронзает боль
от назойливого мороза.
лучше так, чем когда
не помогают слезы,
сгорая в тысяче
ослабевших воль.
и стыдно, и тошно.
мы меняемся просто,
запросто, ведь так легче –
забыть, как обнимала
в твоей прихожей
любимые плечи,
а сейчас стираешь
голос, и я тоже.
вижу каждый соленый вечер,
что глаза твои затуманились,
скрылись в каком-то тоннеле,
а мне ухватиться нечем –
руки заледенели.
в темноте страх прилипает,
будто бы свежее тесто,
он бросается, как от голода
жалость вопит в собаке,
а я остаюсь здесь,
пустым полуголым текстом,
спотыкаясь на каждом знаке.