Знаешь,а я ведь даже по имени тебя назвать не могу,
Не боясь, что придут распять здесь же на главной улице
Или хуже того - заклеймят очертанием лилии в этом белом почти седом снегу.
А ты так мечтал о нём чистом и светлом,хрустким внизу и летящем, пушистым сверху.
Романтика, - говорил, и улыбка почти мальчишеская
На твоем почти тридцатишестилетнем лице.
Она напрочь застряла в моей изъеденной мыслями голове.
Как в свои тридцать два ты несся смотреть салют,
Как встречал тридцать три - возраст Христа,
И как через год звонила поздравить, почему-то жутко боясь опоздать...
Как впервые увидела шифрующиеся под гладкой кожей - тридцать один,
И как уходила под сердитый взгляд тридцати четырех.
После тебя был еще один тощий и светловолосый.
Любил новый рок и носил два хромированных кольца.
Был таким же скрытным, серьезным, с жизнью белесой.
Он даже улыбался как ты - весь в морщинках мраморного лица.
Но как-то с ним не сложилось, но что-то с ним не срослось.
Хотя так же, знаешь, и стихи писала, и так же чушь несла.
Но по имени, милый мой, только тебя не называла,
И ласково, нежно только тебя не звала..