Мы продолжаем играть в ролевые игры: он – это Он, я – Наивная Дурочка. Есть еще Она – Фатальная Женщина. Забавно. …Противно… Мне, по крайней мере. А моя боль? - Она сроднилась со мной, живет своей (моей) жизнью, притупилась-затаилась, ждет, когда утрачу контроль. В этом театре абсурда я играю навязанную роль, но играю так убедительно, что иногда даже верю в происходящее - так удобнее. Весь мир наполнен притворством, я, всего лишь, соответствую стандарту… и это отвратительно. Отвратительно делать вид, что ничего не знаю, не чувствую, что утратила способность слышать (?), видеть(?) сердцем. Нас трое, как не крути; и, естественно, третий лишний – это я. Комплекс человека, которому много лет повторяли фразу «мне без тебя лучше».
Звонки, СМСки, « Стихи. ру», «Контакт», очередное расставание… Временная передышка. А сколько уже было этих « расставаний навсегда»? Когда ожидать воссоединения? Думаю, скоро. Как всегда. Замкнутый круг, не разорвать, не вырваться. Терпеть. Терпеть, стиснув зубы, напялив на лицо дурацкую маску, отводя глаза – терпеть. Зачем я поступаю именно так? Ради чего? Ради пресловутой любви? А что, собственно, от неё осталось? - Память… Страх остаться одной? - Я всегда одна… Страх перемен? - Это чисто бытовые неудобства… Скорей всего, это – просто многолетняя привычка.
Приспособленчество. Я – та, которая подаёт кофе и чай, варит «ангельский суп» и заботится. По-собачьи преданно заглядывает в глаза. Вслушивается в редко роняемые фразы, выпрашивает ласку, как нищий милостыню на паперти.
Что мешает мне быть собой? Стереотип двадцатитрехлетнего совместного существования? Нежелание причинить неудобство человеку рядом со мной? Застарелая, пылью покрывшаяся благодарность, что спас Он меня от того, что и жизнью-то назвать язык не поворачивается? Куда подевалось ощущение чуда и праздника нашего Начала?
Интересно, что помнит Он из тех, первых месяцев? Помнит ли, как однажды мы абсолютно голые открыли дверь нашим знакомым и гордо заявили: - Мы заняты ЛЮБОВЬЮ, не мешайте нам сейчас! Помнит ли, как в голодный 1990 бегал в 4 часа утра за молоком для Анюши? Каким солнечным счастьем был пропитан домик у озера? Пастели, посвященные мне? А широченную кровать-полигон, которую смастерил сам? Полигон любви был. Была ли сама любовь? Тогда я была слишком счастлива, чтобы задавать себе этот вопрос. Я была счастлива 23 года. Только я, растворенная без остатка в Его потребностях… Еврейская кровь – принести себя в жертву… тому, кто в этой жертве необходимости не испытывает.
Когда и как началось начало Конца? Когда и как я стала для Него просто прислуживающим другом, удобным, надежным и привычным? Когда и как потеряла дар быть желанной? Почему прощала Его очевидную самовлюбленность, лень, которую принимала за творческие мучения, неаккуратность и несобранность, неумение (или нежелание) наладить быт… и нелюбовь ко всему роду человеческому, включая самого себя? Я все эти годы любила не человека, а иллюзию. Или иллюзию своей любви? Почему Его болгарский и китайский романы прошли сквозь меня, почти не причинив боли? Я убаюкала себя банальнейшей расхожей версией, что нормальный здоровый мужик, вырвавшийся на свободу, без секса долго не протянет. Подумаешь, измена физическая! Я была молода, привлекательна. Что мне до стареющей болгарки Тити, стервозной и недалекой девочки – переводчицы или абстрактной китаянки, ни бельмеса не понимающей по-русски? Я была молода и привлекательна… была.
Что же так зацепило в этот раз? То, что я оказалась на месте СТАРЕЮЩЕЙ болгарки? Почему внезапно, в один из июльских дней накатило ощущение такого страха одиночества и пустоты, что захотелось завыть, забиться в истерике? И, как озарение, - Он уже не со мной, Он любим и ЛЮБИТ. Боль. Обида. Непонимание. Ревность. Страх. Паника. БОЛЬ.
Не было ощущения мимолетного «курортного романа», было осознание конца всему. Его больше не было в моей жизни. Не было в его жизни и меня. НАС не стало. Вселенная раскололась на две половины – ДО и ПОСЛЕ. Я отпустила «до» и не хотела «после». Я молила только об одном: - Забери мою жизнь, Господи! Жизнь оставил, но забрал любовь…
Жалкие крохи воспоминаний и океан боли. Бесконечное погружение в бездонную пучину тягучей, пульсирующей, ни на секунду не утихающей, выворачивающей наизнанку боли. Страх и растерянность. Паралич души. Ступор. Меня нет, есть оголенный клубок нервов, крик, застрявший в голе. Глаза жжет, будто в них попал песок пустыни, ибо я – пустыня радиактивная, атомная, безводная. Слез нет. Откуда взяться здесь хоть капле влаги? Лгут, утверждающие, что душа бессмертна. Моя душа умирала. Тело умывалось, одевалось, ходило на работу. Кто или что управляло им? Тело отказывалось есть и пить, ведь еда и вода – энергия жизни. Зомби не нуждаются в энергии такого рода. Зомби не нуждаются в любви…
В любви нуждался Он. Ему был просто необходим глоток эликсира молодости. Чужой молодости...
У них обоих было лето, солнце, море и потребность любить.
Она, наконец, дотронулась до настоящей любви… Что было в её прошлом? Искалеченное родителями детство, солдафонская грубость отца, покорность матери, неустроенность и нищета.
А она писала стихи и хотела вольной и красивой жизни. Она хотела стать самой-самой, единственной хоть для кого-то, и, поэтому, предлагала себя всем без разбора. Её использовали грубо-безжалостно, грязно, подло. Но, вместо того, чтобы остановиться, она продолжала свой поиск. Это даже приносило некое мазохистское удовлетворение, ведь теперь она тоже научилась причинять боль. Она мстила за себя… и себе. Ребенок появился на свет случайно, просто, в 25 ей показалось, что нужно иметь хоть ЧТО- НИБУДЬ своё. «Своё» требовало внимания и заботы, мешало получать внимание и заботу для себя. Подвернулся тот, кто стал мужем, кто полюбил и принял с ребенком, с проблемами и с прошлым. Ничего, что глуповат и недалек, ничего, что не любим, зато теперь все «как у всех».
Её хватило не на долго. Хотелось любить самой. Поиски продолжались, продолжались разочарования. Появилась странная, болезненно-сладкая привычка рассказывать о своих похождениях мужу. Ей делали больно, и она мстила ему – глупому, растерянному, все еще любящему, а потому все прощающему. Она каялась, просила прощения у него, у Бога. После каждого примирения ей казалось, если муж простил, то и добрый Боженька её простил тоже.
Вера в некую Высшую силу подменила мораль: можно делать, что вздумается, достаточно потом просто покаяться и попросить прощения. Она не считала себя распутной, красивее было думать о себе, как о «фатальной». Разве может поэтесса быть шлюхой? А ребенок рос и подмечал все… Её действительно «носило» от иллюзии семейной жизни к иллюзии «очередной любви».
И вдруг – ОН. Там, на лестнице безукоризненный инстинкт самки, чувствующей желание самца, её не подвел, Он её ХОТЕЛ, и этим следовало воспользоваться. Староват, конечно, но это даже хорошо,- молодой дурашка муж своей детскостью снова стал утомлять. – Обменяться телефонами? – Пожалуйста!
Как Он умел ухаживать! Художник, поэт, прекрасный собеседник. Она понимала, что ему нужен пока только секс и искренне не понимала, почему Он не делает попыток «уложить её в койку». Такого с ней еще не случалось. Это было странно, непривычно и … привлекательно. Он был сказочным принцем, инопланетянином. Прогулки, кафе, гостиница, где Он рисовал портреты … и никакой физической близости. - Ничего, она дождется своего часа!
…Дождалась. Его избили по садистски жестоко, отобрали новый «крутой» мобильник, намяли бока. Унизили. Он отлеживался в съемной каморке такой одинокий, слабый и беспомощный. Конечно, она бросилась Его СПАСАТЬ. Дождалась!
Он изголодался по молодому сильному телу, по звериной необузданной близости. О, она знала в этом толк! Вот и пригодился весь предыдущий опыт общения с многочисленными любовниками. Он влюбился.
Она не стала делать тайны из их отношений, хвасталась Им, как заморской диковиной, перед знакомыми, родителями, перед мужем и дочерью. А ОН не понимал: - Зачем? Но она была так женственна, так непосредственна, она дарила Ему себя безоглядно. Она срасталась с Ним, растворялась в Нем. Она была НАСТОЯЩАЯ - глоток холодной воды в жаркий летний день, пламя костра в прохладной ночи. Он пил сок её губ и сгорал в её лоне.
Они строили планы о совместном будущем. Мечтали о доме, который ОН построит для неё. Они посвящали друг другу стихи. Лето. Крым. ЛЮБОВЬ. Но…
…Её странные откровения отрезвляли, будоражили, вызывали протест… ЗАЧЕМ? Чтобы принимал такой, какая она на самом деле? Чтобы пожалел? Чтобы почувствовал, что её личная свобода(!) для неё превыше всего? Чтобы боялся её потерять? Стереотип падшей, изломанной жизнью женщины. Птица с подрезанными крыльями, мечтающая о полете, который не случится уже никогда.
Он испугался.… Испугался её излишней откровенности, чужого проблемного ребенка, её «крышу сносящего» темперамента, разницы в возрасте, перемен. Струсил. Предал. Да, и лето закончилось…
Он вернулся домой, ко мне – не любимой, но привычно предсказуемой и проверенной. Удобной. Я ждала другого поступка, - ждала его ухода навсегда и хотела именно этого, понимая, что НАС больше не существует.
Он не предполагал, что я ЗНАЮ. Даже пытался как-то неумело и наивно уберечь меня от своей «личной жизни». Великая честь для меня – не быть изгнанной, по-прежнему заботиться о Нем и даже иногда «получать доступ к телу»… если мне это нужно. Потому что ТАМ - УЖЕ ВСЁ. А «ВСЁ» всё продолжалось. Он стал тайным агентом, тщательно скрывающим свои поступки, заметающим следы. Прятался с телефоном, когда звонила она, с удовольствием бегал в магазин и выносил мусор, чтобы позвонить самому. Я не боролась, я жалела Его. Мне было невыносимо больно не за себя… за Него.
Повод поехать к ней появился неожиданно скоро. Продалась картина, так отчего же не осуществить давнюю мечту – посмотреть на роскошь крымских осенних виноградников. А еще пристроить на реализацию несколько своих, а заодно и моих работ. Абсурдность повода Его не смущала, как не смущала и сумма, вложенная в эту поездку. «Крышу сносило». Они должны были встретиться снова.
Я не хотела жить. Я выпрашивала смерти для себя. Молила, чтобы остался Он там навсегда. Чтобы был счастлив с ней. Любовь не может быть запретной. Я отказалась от Него. Утонула в океане своей боли. Потерялась в пустыне выжженной души…
А Он вернулся через 10 дней.
Мы честно играем свои роли: ОН, Наивная Дурочка и Фатальная Женщина…