- Надо сразу ставить к стенке. А то здесь десять лет героя из себя
корчил, теперь оттуда будет гадить. Да нас, дураков, доить.
- Да ладно вам, если что – шарфиком, как березу.
- Или ледорубом, хе-хе.
Из разговора
у березки – рожки-сережки,
а у липы – крылья стрекозьи,
а у клёна – синичьи лапки,
цепкие коготки.
зимка выгнулась белой кошкой:
меж сугробов скрипят стёжки,
детским попкам – белые горки,
быстрым конькам – катки…
где же ты запропал, ребенок,
нерожденный мой? – в том ли визге
вниз по склону летящих санок
над еще не закрытой Окой?
над ее полыньею темной
неба груди пустые виснут,
проливая в пустые дали
водянистое молоко.
вольно в речке плотвичке плавать,
вольно в роще синичке тенькать;
над крыльцом колокольчик капель –
сколь ни дергай, не голосист.
здесь слышны не слова, а знаки:
есть привычное слово «стенка»,
есть шуршащее слово «шарфик»,
да синички звенящий свист.
вот и будет звенеть синица,
лед рубить на дворе дворник,
и програет опять ворона
дорогое слово – «расстрел»…
день настанет тебе родиться –
воскресенье, а может, вторник,
когда вспыхнет листва у клена
на холмах в осеннем костре.