Мэгги с разбегу подлетела прямо к моему креслу, где я сидел за компьютером, увлекшись миниатюрой А.Февральского «Бес в ребро». Последние два шага она сделала в виде прыжков двумя ногами сразу и радостно посмотрела на меня. Я это видел боковым зрением, но решил не реагировать – миниатюра слишком захватила. Однако Мэгги была со мной не согласна: она постучала ручкой по моей руке и потребовала: «Эдик, посмотри на меня».
Я посмотрел. Она сказала: «Вот как я могу» и, подбоченившись, подпрыгнула несколько раз вокруг своей оси. Я ей сказал, что у нее это очень здорово получается, но я сейчас читаю один интересный рассказ и поэтому…. Поиграй, дорогуша, сама.
Нашему Котенку – внучке Мэгги через пару месяцев «стукнет» аж четыре года, и она все время требует к себе внимания. Пока я об этом подумал, Мэгги взялась двумя ручками за стол и запрокинула свою правую ножку на мою левую ногу, собираясь подтянуться и окончательно забраться ко мне на колени. Этот фокус она проделывала уже не раз. А по моему голосу быстро узнавала: пущу я ее на колени или нет.
Сейчас я ей, как мне казалось, строго сказал: «Мэгги, ты куда лезешь?!» Видно она не услышала для себя в моем голосе угрозы и с улыбкой, как бы про себя, влезла ко мне на колени и хорошо устроилась. Не успел я решить, что делать дальше, как она спокойно сказала: «Смешарики».
Это же надо! Сколько слов мы взрослые, между собой говорим, чтобы высказать мысль, а она все сказала в одном слове! Ну да, мне было предложено забыть А.Февральского, свернуть окно, включить любимые ее «Смешарики» и не любые, а которые ей захочется, затем, я уже знаю, последует команда: «Вместе!» Это значит, я должен остаться и наслаждаться ее «Смешариками».
А я хотел читать дальше. Слава Б-гу, Мэгги еще в том возрасте, когда можно договариваться. Поэтому я предложил ей компромиссный вариант: она смотрит один только мультик, потом читаю я. Мэгги согласилась коротко: «Да!»
А.Февральскому после прочтения миниатюры я написал рецензию, в которой выразил свое восхищение его умением завораживать читателя сюжетом, от которого невозможно оторваться. Правда внучка об этом ничего не знала.
А.Февральский ответил на рецензию с благодарностью, подчеркнув, что она была…. пятидесятая! и виртуально по этому поводу вместе со мной выпил коньяк «Кёнигсберг».
Если кто-то думает, что Мэгги все это время ни разу меня не беспокоила, жестоко ошибается. Уже через пять минут она толкнула меня в бок и, показывая пальчиком прямо в монитор, спросила: «Можно?» Я ответил: «Еще нет!»
Тогда она врубила на полную мощность свою органолу на батарейках, которая находилась рядом со мной на столике, и стала изо всех сил крутить бедрами под музыку и, надо сказать, очень даже в такт. Но любая записанная на органоле мелодия, ей быстро надоедала, поэтому она все время менялась.
Зато ей почему-то нравился стук ударных палочек под РЭП. Здесь ее воображение зашкаливало, и она под РЭП точно в такт начинала петь все слова, какие ей приходили в голову. «Мама, папа и Идан. Каша, суп и краски, сам». И еще куча других слов, но в такт же! Надо было при этом видеть ее веселые глазенки.
Но я все равно взмолился: «Мэгги, имей совесть, дай дочитать». Ура, Мэгги взяла краски и пошла рисовать. Одна из ее «картин» получилась настолько красочной, абстрактной, что я решил поместить ее в рамку. Там можно было представить что-то такое диковинное подводное. Когда спросил ее, что здесь нарисовано, она, как всегда, ответила коротко: «Каляки – маляки». Но я все равно эту картинку поместил в рамку под стекло и теперь она находится посреди комнаты на радиоприемнике.
Мэгги нравится использовать всю баночку с краской до донышка, без конца макая кисточку туда и в воду. В конце ее работы лист превращался в мокрую тряпку и без подноса его нельзя было никуда перемещать.
В общем, как раз к этому времени я прочитал миниатюру, успел написать рецензию и… почувствовал, как Мэгги в очередной раз забралась ко мне на колени и, недолго думая, сказала: «Смешарики»!» Я включил. «Вот эти!» Я включил. «Вместе!» Я сдался!
ЭДШ 21.12.13