«Длинный Герберт!» – дразнилась она,
Он смеялся: «Зануда-Гертруда!»,
Так кривлялись вдвоём в зеркала
Сотню лет по ночам возле пруда,
Где их братом с сестрой нарекли
Чьи-то руки гулякам от скуки,
Он – фонарь, она – лавкам сродни,
Рядом были, не зная разлуки.
Бедный Герберт! Как он ревновал,
Когда некто садился вальяжно!
Выгибался фонарь, рисковал
Надломиться в безумном пассаже,
Будто был он ей вовсе не брат,
Будто большее кем-то сокрыто
Чувство, ярче других во сто крат,
Что тянуло к Гертруде магнитом,
«Глупый Герберт!» – шептала скамья. –
«Мы всего лишь обычные вещи,
Служим людям, здесь ты, и здесь я,
Наша суть – простота и беспечность…»,
И в те ночи губил мотыльков,
От безлуния смерти молящих,
До утра просто так и без слов
Над Гертрудою Герберт, горящий…
Но однажды случилась беда,
Вихрь, голодный, над кроной дубовой
Заревел, захрустела кора,
Герберт – сильный, но дуб был тяжёлый:
«Милый Герберт! Любимый, гори!» –
Прижималась всем телом Гертруда,
«Умирают порой фонари…» –
Тень скользнула, погасла у пруда.
Поселилась на лавке тоска:
Заржавела, исчезла беспечность,
Потускнела без красок доска,
Ночь казалась теперь бесконечной.
Много истин в природе вещей,
Лишь одна так сближает друг друга
«Герберт…» – льётся с осенних дождей,
А листва шелестит им: «Гертруда…»