Эмори верит в собственную исключительность.
ему едва исполнилось шестнадцать лет.
однако, он невероятно красив и молод
настолько молод,
что кажется преград не существует.
их просто нет.
он весь — сплошная харизма и поразительность,
эффектность и красота.
и каждый второй мальчишка — ему не чета.
Эмори поступает в Принстон
самовлюблен, все так же зеленоглаз.
мать Беатриче пишет ему, пишет
но, каждый раз письма складываются на полку
и погрязают в плену пыли.
а юный гений сочиняет рассказ/эссе,
заключает с кем-то пари,
и вечерами душными соседу по комнате говорит:
« мне бы хотелось,что бы все они восхищались мной,
чтобы я был не просто Эмори,а — герой,
что б величали меня звездой и применяли
приставку ко мне — Великий.
мне бы хотелось оставить свой скромный след:
пьесу, роман, мемуары,- неважно,- сонет.
что б через сотню-другую лет
жизнь мою за меня проживали книги.»
Эмори двадцать, а может быть двадцать два.
за плечами — университет, на плечах — голова
темноволоса, умна, в голове — слова.
что кружатся, роятся, на волю рвутся.
и когда он встречает ее, а уста у нее тонки,
и запястья тонки, и руки.
он не может пошевелиться, не в состоянии
отмахнуться.
Эмори настигает доселе неведомая,
неизбежная волна.
и он готов в нее окунуться.
« Розалинда, мы сами обрекаем себя на муки!»
и срывается голос, глаза полыхают зеленым
и язык кажется ему раскаленным.
« милый мой мальчик, ты способен
проиграть всю гамму эмоций за пять секунд...»
« пусть я не богат сейчас, подожди!
у нас будет Бангкок, Копенгаген, Бейрут...»
« ты мечтатель,Эмори. а мечтатели долго не проживут».
двое расстались навечно, а стрелки часов бегут.
Эмори двадцать пять, он растерял тщеславие по пути,
и между тем, потерял сам путь.
прежние ориентиры останутся позади,
но, а мосты сгорят.
в этом, наверное, суть.
парень отдергивает штору, а из окна струится мягкий вечерний свет.
Эмори верит в собственную исключительность.
Эмори снова шестнадцать лет.