А ты не молилась о них, получающих письма,
о маленьких жизнях, столкнувшихся поезд о поезд.
Ты просто хотела подняться над синею высью,
Хотела увидеть огней загоравшийся пояс.
Молились старухи в платках из расцветистой бязи.
Молился священник, и голос был низок и вязок.
А ты попросила давно убиенного князя
за мальчика с именем схожим и нежно-славянским...
Тебе было грустно рождественской ночью туманной,
а в воздухе плыли отчаянье, вера и ладан.
Твоя ли молитва вдруг стала, как это ни странно,
молитвой за каждую гавань?