Понурили клювы портовые краны;
над Волгой туманы мертвят высоту...
В портовой таверне сидят капитаны
и ром с чёрным пивом мешают во рту.
Каспийская соль, беломорские льдинки
стеклянно тускнеют на чётких висках;
надраенным глянцем сверкают ботинки;
верблюдистый "кэмел" дымится в руках;
в глубинах зрачков, как летучие осы,
дробятся на искры огни ночников...
Бурлацкие правнуки, внуки матросов,
вождители племени всех речников,
в персидские гавани входят без карты,
в норвежских фиордах на взгляд шкипера...
У зимних причалов прибив "Волго-Балты",
они вспоминают судеб леера:
фрахтовщиков скользких, как слякоть медузы;
маячные звёзды в бессонной реке;
ползучие мели, тягучие шлЮзы;
похмельных матросиков с финкой в руке...
Ноябрьская вьюга по окнам играет;
кларнетовый лабух пузырит лицо...
И только о жёнах, не любленных с мая,
никто не уронит здесь всуе словцо.
2009