ЕЛЕНА ВДОВИНА-ЯШИНА
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.
Елена Яшина
Наконец-то снег не тает,
Небо – словно решето.
Зачарован зимней тайной
Мир опять надел пальто.
В воротник из горностая
Нежно ели прорастают.
Рукавом слепящим, снежным
В обрамлении берез
Посреди снегов безбрежных
Спит сосна, прикрыла нос.
Льдом хрустальным оторочена
Спит река, устала очень.
Мир уснул до утра, до зари,
Застегнувшись на все фонари…
Наконец-то снег не тает,
Белой простыней лежит,
Все печали заметая,
Он один сейчас не спит…
Осенью сказочной, в день прекрасный,
Вдруг понимаешь, что жизнь не напрасна.
Воздух прозрачнее, мысли светлее,
Яркие краски, чувства острее…
Я не старею, еще не старею!
Не уснуть. Я чувствую море.
Не о безбрежном лазурном просторе.
Я о толще воды непрозрачной, о черной,
О планктоне и о миножках,
Обо всех, кто пасется на брюшках, на ножках.
Я о малюсеньких и об огромных,
Кто притаился в глубинах укромных,
О бульоне светящемся, мглистом,
О чернильном, в чешуйках искристых.
О рассольчике, уютном и милом,
Там где всеми и все поглотимо.
О царствах подводных коралловых рифов,
О стадах попугаев, бредущих мимо,
Об умных дельфинах, сиренах поющих,
О пылающих сказочно полиповых кущах,
Об уставшем от плавания синем ките...
О желании глупом бездомном
Приютится в мире бездонном.
И листья по разному умирают:
В холодных лучах неспеша догорают.
Один серебрится, достоинства полон,
Другой паутиною нежно окован,
Желтеет прилежно из золота снов
Почти половина осенних листов.
Багряные – красно в стыду замирают,
А я, как и прочие, точно не знаю.
Все краски смешала неверной рукой,
В каком из оттенков я встречу покой?
Пока я гонялась за качеством цвета,
Ушло бесконечно - зеленое лето.
ВСЕ ПРОЙДЁТ. И ЭТО ПРОЙДЁТ
Не любовь, а светлая грусть,
Пусть свободнее станет, пусть!
Страсть умеренней станет намеренно.
Все могло быть иначе, уверена.
Своей памяти опасаюсь,
Даже в мыслях тебя не касаюсь.
Льется тень, ползет по твоему лицу…
Забываю тебя, забываю!
Слава Соломонову кольцу!..
Из непроглядной болотистой мути
Серой одежды срывая утиль,
Я выбираюсь в муках рождения,
Без озлобления, без сожаления.
Ввысь взмываю, тобой окрылённой,
И благодарной, и изумленной.
Мне ничего не успелось, я никогда не старалась.
Мне ничего не хотелось, рано не просыпалась.
Я до сих пор вспоминаю глаз твоих нежную просинь:
Как-то недогляделось, что наступила осень.
На тебя обрушилось сердце.
Не успел от него укрыться.
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы.
Мы – фантомы своих желаний,
Мы – ошибки своих решений.
Устаем мы совсем некстати
От так нужных нам отношений.
Заигралась фальшивой ролью,
Помоги мне остановиться!..
На тебя обрушила пламя,
Оно жарче пера жар-птицы…
Расхлюпилось, расплакалось, разнылось.
Где воля к жизни, собранная впрок?
За то, что я тебе не покорилась,
Да будет мне, строптивице, урок!
Ты много пил, но я была пьянее.
Ты умирал, но я была мертвее.
Ты изменял, но я была быстрее.
Короче, был ослом. Но я была - «ослее»…
Все давно просчитано, все равно, прости.
Хочешь – приручи меня, хочешь – отпусти.
Все давно загадано, наслаждаюсь всласть,
Тем, что преступив себя, все-таки сдалась.
Не бойся ничего, страх отнимает время, мысли.
Страшимся – мы уже зависли.
Нужна лишь смелость, как и птице,
Чтоб с неба часом не свалиться.
Он запал на нее,
Прямо с лету запал!
Чтоб совсем не пропасть,
Он надолго пропал.
Он скакал впереди и размахивал флагом небесного цвета,
Никого он не видел в упор,
Задавая вопросы – он не слушал ответов,
Нашей страсти безудержный ambassador.
Он стремителен был, ничего не боялся,
Он победу сулил и дразни, и манил…
А споткнувшись – упал, умирать нас оставил,
При дороге, в канаве, без сил…
Скука, досада, обида, облом…
Видела это недавно на фото:
Счастье мое, под зеленым зонтом,
Рядом, в обнимку, с одним обормотом.
Все пропало, все распалось.
Снова хаос, снова боль.
Я космическою пылью устремляюсь за тобой. Я лечу и ускоряюсь,
Гравитацию презрев.
Я в потоках волн качаюсь.
Исчезаю, возвращаюсь,
В вихрях солнечных купаюсь.
Энтропическому взрыву безоглядно покоряюсь.
Все законы мирозданья
Поменяй местами хоть,
Ты мой личный конец света –
Без тебя я минус – плоть…
Все видала Луна:
Я поплачу-поплачу.
Трудно женщиной быть,
А желанной – тем паче.
Я смогу, поднимусь,
Я поверю в удачу!
Я узнаю любовь –
Это что-то да значит!..
Любовь моя неразделенная,
А значит – цельная и завершенная.
Она совсем не тяжела.
Она из солнечного света
И из тончайшего стекла,
Из шерсти зимнего кота,
Морозом теплым пахнет чисто,
Она сияющее искриста –
Как капля спелого вина.
Она живет в себе сама,
Плюет на свой же аутизм,
Врубив однажды механизм.
Я ей завидую безумно,
Как снегу первому весна.
Случилось, но не от безделья,
А от усталости и сна.
Не стыдно мне за ночь обмана,
Ведь только мертвые не лгут,
Там, на погосте, деревянном,
Их вечный зиждется приют.
Не стыдно мне за ночь обмана.
Не вспомнить, как его зовут.
Ложь плещется на дне стакана,
Он Казанова или плут.
Глотая «истину» с вином,
Чудесным засыпаешь сном.
А на ночь пойманный мужчина,
Без объявления причины
В моей душе найдет кончину…
И снова все пойдет на слом!
Тогда уж бренные частицы,
И то, в процессе разложения,
Придя в абстрактные субстанции,
Без имитации движения,
Поведают и, не кривя душой
(Но при отсутствии такой),
Как мы любили до изнеможения,
Без всяческих надежд на продолжение…
Не боюсь показаться смешной,
Даже нравится ею быть,
Позабыть о себе самой,
Наконец научиться любить.
И я знаю, что день придет!
Что мое неумелое, малое,
Разломает глубинный лед.
Пьют онагри пугливые жажду свою.
Пока лед еще цел, я и с ними попью.
Я грущу по тебе, но смеюсь и пою.
Пока ты где-то есть – я немножко в раю!..
О, как неосторожна нежность
В поступках, взглядах и стихах,
Она рождает лишь небрежность
В объекте страсти, или страх…
Мир струился, летел, исполняя закон траекторий.
Он потоками мыслей гудел и роился,
Миллионами невыдуманных историй,
С неизбежностью нас посылая навстречу друг-другу,
Изъян времени перечеркнуть стремился,
Я пошла в третий класс, лишь тогда, в октябре,
Ты родился.
Приходит день, событий полон.
Он новенький, сияет, не отколон.
Чудесным обещает быть!
Не разлюбить, не позабыть!
День изумлен, пленен твоим, еще не искаженным маской, взглядом.
Он еще радуется нам.
Еще спокоен, что мы рядом.
Я прощаюсь с тобой каждый день,
Каждый миг отдаю свою душу.
Не по-взрослому так отдаю ее,
Отдаю так, как вовсе не нужно.
Не заметишь ты, в руках прекраснейших бывший,
Не почувствуешь, так горячо любивший,
Как по капелькам жизнь отдавая и душу,
Кровью выпущу день грядущий.
Не оставлю себе ни дыхания,
Ни одной, даже маленькой, ясности.
Как когда-то и ты пострадал за Любовь,
Как и ты, я в большой опасности…
Ночь пытается честно меня усыпить.
День старается честно меня разбудить.
Меня южное солнце напрасно ласкает лучами.
Докучает мне ветер, а не замечает.
Летний дождь смыть тебя всякий раз обещает –
Разве чистое нечто вода очищает?
Глаз проводит привычно анализ спектральный.
Нереальный цвет неба и травы нереальный.
Одиночество манит, но уже не спасает.
От общения скуки пустота нависает.
Слабым пульсом бьется тихое желанье,
Я хочу заснуть скорей под твое дыханье…
Не за облаком, не за морем,
Не за тридевять земель.
Не из прошлого, не из несбывшегося,
Мне теперь до тебя не дотронуться.
Мы с тобой в одном живем времени:
Сорок пять минут на автобусе.
И мы дышим с тобой одним воздухом,
И один и тот же на нас льет дождь.
Чтобы это была за мечта,
Если б рухнуло, если б сдвинулось,
И прорвало пространство стремление!
Выдохну дыхание твое, убирайся!
Именем чужим упивайся!
Смою начисто шепот губ,
Будь с другою ты так вот груб.
Вычеркну из памяти даже голос твой,
Я запомню, постараюсь, ты чужой, чужой, чужой.
День режет ночи на кусочки,
Намазывая часть волшебным маслом
И раздает по порциям любовь,
Чтобы, гонимый голодом и жаждой,
Не знал покоя вовсе человек.
Вся истерзанная ссорами, вся измученная в кровь,
Исковерканная, поруганная,
Ковыряет по свету любовь.
Симоновка.
Мысль гаснет солнцем на закате дня,
Не грубость бытия вернет к реальности влеченья.
Жизнь ускользает и ее значенье
Грешно проспать, не сохраняя.
Как у двоих союз непрочен – звонки короче,
Как паутины нить небрежна – звонки все реже,
Как ненадежна нить стальная,
Как страшно ранить, суть не зная.
Не обманывай себя, не лги.
Выхватил у жизни сам задачу.
Все произошло, перекрестись,
Это он и есть – зигзаг удачи.
Сам первопричина, твой удел –
Не вздыхать и не искать забвенья.
Для тебя нет меньшего значенья,
Чем перемещенье женских тел.
У сюжетной линии судьбы
Так или иначе есть концовка,
Жизнь твоя не просто зарисовка,
Это часть Его большого плана.
Будь ты и четырежды простак,
Больше не прокатит «как-то так»!
Зеленое опять теряет свет,
Тебя который день со мною нет.
Мир выцвел, и оранжевый рассвет
Окраской блеклой день не озаряет.
Разбавленная неба акварель
Об эфемерности надежды заявляет.
Что жизнь моя калейдоскоп,
В который раз сложившийся неверно,
Не верю я одна, наверно.
Хватаю пустоту слабеющей рукой,
Наполнена сама такой же пустотой.
Волнорезом желания убивает решение:
Пребывая во мне, ты не хочешь движения…
Парадокс в деле женского телоимения:
Избегаешь намеренно своего притяжения.
По-живому кромсаешь, самоучка-хирург,
Так себе самурай, но по кайфу – понург!
Похоронить любовь живую
И справить сорок дней по ней,
С теченьем времени трудней…
Когда случалось видеть мне
Во множестве коней без принцев
И всадников, увы, то не в седле,
А то без головы.
И принцев в сказочном сиянье
Я перестала ждать вполне.
А он таки явился мне,
Но с фиолетовой душою,
На фиолетовом коне!
Обмануть, но со вкусом.
Полюбить, так душей!
У любви, у земной, знаю, век небольшой.
Приходить, так с цветами,
Очаровывай взглядом,
В общем делай, пусть временно, то, что женщине надо.
Ты не плут, не обманщик,
А такой, как мечтала.
Просто времени мало.
Погрешностям, увы, исхода нет,
И молодость, и красоту они сведут на нет.
Ведь каждой новой клеточке
Присуще искажение:
И смерть неумолима, и старенье.
Религия давно дала ответ науке –
Грех и погрешность равно порождают муки.
Иду по Млечному пути,
С Земли никем я не замечена.
Лучом твоей любви отмечена,
Я буду жить тобою вечно.
Вселенная не разберет,
Своим движеньем очарована,
Моя душа к твоей незримо,
Но основательно прикована.
Вот оно, хитросплетенье уз –
Сонм звезд, блуждающих в ночи…
Плачь, душой разматывая узел,
Умирай от боли, но молчи!
Кончилось на самом интересном.
Тысячи вопросов за чертой,
За ненадобностью устремились в бездну,
Главное окутав темнотой.
Так ли неизбежно расставанье?
Был ли ты когда-нибудь со мной?
Я – была и силилась и тщилась,
Для меня игра была всерьез,
Так хотелось бы остаться Супер,
Чтобы ты не видел больше слез.
И опять с дороги на обочину,
Снова одиночество a tete.
Сожалею, что не обнаружила
У себя к любви иммунитет.
Пусть отрицанье отрицаний
Даст положительный ответ,
Зачем в режиме ожиданья
Проходит жизнь.
И смысла нет,
И ночь осенняя бессонна,
И медлит осенью рассвет.
Всем правят правила законно:
Спи, умирай, рождайся, ешь.
Сменить однажды угол зрения,
Очистить, наконец-то, кэш.
Пусть станет все наоборот,
Но обретет значенье!
Ты не решил простой задачи –
Не научился отдавать.
И надоело ожиданье,
И нет желанья принимать.
Уже наломано немало,
И на губах моих печать.
О чем хотелось говорить,
Теперь охота помолчать.
Святая Русь, больная Русь.
Когда прижмет, тогда молюсь,
Как денег нет, тогда пощусь.
Мне не знакома эмигранта
Слезливо-добренькая грусть,
Мне не понятна патриота
Едва уместное «горжусь».
Я умирая унесу
Лишь полупьяное веселье,
И нищеты несметный груз.
Я никуда не уезжала,
А потому не возвращусь.
Колыбельная.
Звездной бархатной ладошкой
Ночь качает неспеша,
Убаюкивает кошкой
Озорного малыша.
Занавесило окошко
Синей пеленой в горошек,
Золоченый месяц ножкой
Дом качает понемножку.
Паутиной серебристой
Паучок сплетает сны
И заманивает сладко
Приближение весны.
Время без тебя потеряно,
Унесенное зеленой феей.
Я беру твои руки, целую и грею,
Первый раз теплоты своей не жалею.
Время без тебя потеряно,
Распыленное сказочным феном.
Существуешь для меня вне времени,
И умрешь во мне феноменом.
Стоял ноябрь.
Ругались все, что ни зима, ни осень,
А что попало на дворе,
Луж ледяная проседь.
Стоял ноябрь.
Терялись дни,
Жить днем одним мешали мысли,
Но непослушные они.
Стоял ноябрь.
Тянучка времени
Нас отдаляла все сильней.
Зачем, за что в нее влюблен,
Зачем я потерялась в нем?
И в безвременье межсезонья
Ей не далось, не думал он,
Силен ноябрь своею скукою,
Он пустотой своей силен,
Он скучной осенью назначен,
Зимою белой отменен.
Я вспоминаю жизнь по крошечкам.
(Вином испачкана тетрадь.)
Я вспоминаю счастья золото:
Детьми заполнена кровать,
Когда просились «ночью синею»
У наших ног заночевать.
Я понимаю без усилий
На небесах не возлежать,
И ненавистна ложь Всесильному,
И нету сил переплавлять…
Я вернулась, а дом заброшенный,
Страшновато, коси – не коси.
Прошлогодней полынью пропахнувший,
Вуаля тебе, вуаси.
Никому ненужными жертвами,
Сорняками, четрополохом,
Все ночные фиалки задушены,
Бесприютно, чертовски плохо!
Я на жженой траве нескошенной,
Буду видеть о счастье сны –
С неизбывным счастьем, обещанным,
Не узнать мне новой весны.
Буду грезить пустой надеждой,
Закрывая глаза на безвидность души,
Поджигай, сынок, свою боль, не туши!
Что-то главное случилось прежде.
А любовь моя, ты проси – не проси,
Отражалась во мне, как в зеркале,
Отвечаешь лишь «moi ausci!»
Избежать чтобы притяжения,
Каждый вертится вокруг своей оси.
Вот он Запад, вон – Восток.
Мир ни низок, ни высок,
Он не узок, ни широк.
Наставляя Юг на Север,
Нажимает на курок.
Не виновен и не прав,
Содрогаясь от забав
Глупых теть и умных дядь,
Еще вертится направо,
Малышей к груди прижав.
Я хочу, чтоб не стихал
Какофоний звуков шквал:
Шум дождя, раскаты грома,
Вздох стареющего дома,
Треск привального костра,
Снега хруст, когда пора,
Лязг машин, гул самолета,
Мерный электрички стук,
Чистый благовеста звук,
Шелест листьев на ветру,
Смех мальчишек и девчонок,
Лай соседских собаченок,
Скрип качели поутру…
Я хочу, чтоб продолжалось,
Чтоб любилось, чтоб дышалось
И тогда, когда умру.