ЗАПАХЛО ЖАРЕНЫМИ МАМОНТАМИ
У Каюкаха было два сына близнеца. Прелестные мальчуганы. И всегда-то они вместе, и постоять друг за друга готовы, и выручить в трудную минуту. Так, например, когда они были совсем ещё малютками, и засыпали у мамы на руках, то по ночам плакали из милосердия к родителям не в два голоса, а по очереди. Конечно, они не понимали, что таким своим поведением продлевают им количество бессонных часов, но Каюках и Сигма нашли выход из положения, приучившись спать попеременно.
Позже, когда пришло время учиться, мальчики ревностно отнеслись к занятиям. Они благодаря поразительному сходству вполне успешно могли бы дурачить учителей, подменяя друг друга у школьной доски. Но проблем со знаниями у них не было никогда.
Однако, если у мальчика вечная пятерка по поведению, – одно из двух: либо у него нет никакого поведения, либо он не мальчик. Так что, проказничать братья себе иногда позволяли.
И вспоминается такой случай. Стью и Кью спешили в школу. До звонка на первый урок оставалось несколько минут. Они вполне успевали. Начавшийся внезапно ливень только их подстегнул. Они ускорили шаг, и перешли на бег, но неожиданно внимание их привлекло чьё-то жалобное стенание похожее на мяуканье. Они остановились возле открытого полуподвального окна, перегороженного решёткой, откуда, по их мнению, и доносилось жалобное «мау».
– Стью, это ты сказал «мау»?
– Я, по-твоему, похож на нильского крокодила?
– Все нильские крокодилы давно в Сибири. И – второе – крокодилы не мяукают.
– А я тем более.
– Тогда это, точно, не ты.
– Ты ещё голову в решётку просунь, чтобы убедиться, что меня нет в подвале.
Стью на всякий случай ощупал Кью:
– А, возможно, это так мяукает мышонок.
– Ты совсем, – сказал Кью, – совсем с головой раздружился?! Мыши точно не мяукают. Они пищат. И, потом, в наших краях за последние пятьсот лет не встречались ни кошки, ни мышки. Только игра осталась такая: «кошки-мышки».
– Это не значит, что мышек нет.
– Они давно вымерли вместе с мамонтами после космической оттепели.
– А, может, это карликовый мышонок. Да, такое тоже может быть. Про нас говорили, что мы тоже существуем только в сказках. Выдумают же такую чушь! А ещё утверждают, будто гномами могут стать только мужчины.
– Ты хотел сказать, что гномы бывают только мужского пола.
– Ты сам-то в это веришь?
– Я не верю… как не верю и в то, что детей находят в капусте… глупых, возможно, и находят…
– Но не таких, как ты…
– Тогда и не спорь по любому глупому поводу. Хотел бы я посмотреть, что бы ты стал делать, оказавшись в чьей-то пасти?! Уж ты бы запищал, как миленький.
– Нет, конечно. Я бы сопротивлялся.
– Вот он так и сопротивляется.
– Мяукая?
– Отвлекая кота от когтей. Или мамонта от бивней.
– А не проще предположить, что это и есть мамонт?
– Или мамонтёнок
– Или мамонтёнок.
– Карликовый.
– Карликовый.
Прекратив споры, братья приподняли решётку, и попытались исследовать тёмные углы на ощупь. Между двумя пакетами из-под сока застрял мягкий волосатый комочек. Стью в испуге одёрнул руку.
– Мау-ма… – Сказало что-то тёплое и волосатое.
– Он тебя боднул?
– Я не понял.
– Посмотри на руку: кровь есть?
– Вроде бы нет.
– Тогда чего ты испугался?
– Я испугался? Я не испугался. Я вздрогнул на всякий случай.
Кью решил сам попытать счастья, а заодно и испытать нервы на прочность.
– Шевелится.
– Смотри, не задуши его своими ручищами.
«Ма»! – Властно не то запротестовало, не то признательно заявило о себе существо, щуря маленькие глазки.
Братья разглядывали его на свету.
Один глаз у него был голубого цвета, а второй – зелёного.
– Это точно карликовый мамонт. Я на картинке в учебнике видел почти такого же.
– Хорошенький, правда? Потерялся, бедненький. Представляешь, каково это – потеряться? А?!
– Представляю. А представляешь, какой в школе переполох начнется, когда мы его принесём? Научная сенсация!
– Представляю…
– Нас за это по шапке не погладят.
– А мы шапки снимем.
– Сенсация или двойка по поведению нам обеспечены. Как же мы его пронесем мимо дежурных?
– Очень просто. Сейчас покажу. – И Кью, стянув со спины ранец, стал его потрошить. Учебники полетели на землю. Ногой он спихнул их в подвал. – Теперь места вполне достаточно для найдёныша. Здорово я придумал?
– Здорово-то, конечно, здорово, но боюсь, что нам не поздоровится, если застукают.
– А ты не бойся.
ГЛАВА ВТОРАЯ
СМЕННАЯ ОБУВЬ ДЛЯ ВЕЧНО ВЫМЕРАЮЩЕГО ВИДА
М амонтёнку путешествовать в ранце понравилось. Всю дорогу он молчал. А у самых входных дверей, там, где находился пост старшеклассников, проверявших у учащихся дневники с росписями родителей за оценки, а также наличие сменной обуви, их чуть было не поймали.
– Мальчики, у вас есть сменная обувь? Пожалуйста, откройте ваши ранцы.
Щеки мальчуганов зарделись. Оба прекрасно понимали, что пройти контроль не удастся.
– Сейчас, сейчас. – Закопошился Стью. – Будет сделано.
– Я помогу. – Кью делал вид, будто пытается помочь брату. На самом же деле все его движения делали ситуацию неразрешимой и комичной. Стоило Стью скинуть лямку с плеча, как Кью тут же услужливо впрягался в неё сам, и таким образом запутывался. – Брату вредно носить тяжести. У него горб может вырасти. Так врач сказал.
Стью и Кью вращались перед носом дежурной, как перепутавшие направления волчки, пока не упали на пол.
– Докрутились, мальчики?! Вы и, правда, в верблюдов превратитесь, если продолжите хулиганить. Ну-ка, живо показывайте, что вы прячете в рюкзаках?!
За ними уже собралась приличная очередь.
– Мы ничего не прячем.
– Вот мы и посмотрим. – Дежурная щёлкнула застёжкой ранца. – Вот мы сейчас и посмотрим.
Стью и Кью засмущались ещё больше, ведь никогда раньше они не обманывали старших, даже и таких старших, которые не годились им в отцы. Да и младших они прежде не обманывали. Фокусы они им показывали, но фокусы это не обман, а иллюзия, то есть узаконенный обман.
Возможно, данная сцена, разыгранная братьями, показалась дежурной старшекласснице цирковым трюком. А, возможно, – ведь трудно читать чужие мысли, – маленький мамонтёнок и впрямь в эту минуту был похож на задремавшую тапочку, только девочка машинально спросила:
– У вас тапочка только одна на двоих?
– Нет. – Сказал Кью, и предъявил девочке свою пару обуви. – У нас полторы пары сменной обуви на двоих.
– Очень сложно понять. Какая-то математика не для всех. Не знаю, не знаю, как вы будете ходить на трёх ногах. По очереди что ли?.. – Она и сама запуталась. – Ну, да, ладно, проходите.
– У нас ещё и четыре руки. – Обрадовано засмеялся Кью.
– Надеюсь, что они вам пригодятся, – сказала гномничка, – когда вы попроситесь к доске. Уроки-то хоть выучили?
– Конечно.
Уже в классе мамонтёнок разыгрался. Почувствовав себя окруженным детским вниманием, он перепрыгивал с ладони на ладонь, цеплялся за пальцы хоботком, крутился на них, как на турникете. А к звукам «Мау» прибавилось ещё и «р-р-р».
– Какой смешной!
– Дайте мне его подержать. Пожалуйста.
– Не вредничайте!
– А это правда настоящий мамонтёнок?
– А чем вы его кормите? А он ест конфеты?
Вопросы сыпались со всех сторон.
И тут прозвенел звонок на урок.
Учительницу математики звали Калерия Ка. Она всегда была такой серьёзной, что заранее, ещё до коварного «сколько будет дважды два» внушала ученикам трепет и ужас. И хотя каждый в классе знал, что по теории вероятности дважды два, как правило, будет четыре, пульс отвечающего у доски невольно подскакивал, а дыхание учащалось.
– Итак, дети, здравствуйте! Садитесь, дети!
Мамонтёнок спешно убранный в парту, решил, что приветствие относится и к нему. Он подал звук «р-р».
Это рычание Калерии Ка не понравилось. Она вонзила в учеников указательный палец:
– Кто?!
Не дождавшись ответа Калерия Ка пошла на звук. Слух у неё был абсолютный.
Стью едва успел передать мамонтёнка гномничке, сидящей за соседней партой в соседнем ряду. Та шептала про себя спасительное: «Миленький, не шуми. Не рычи. Ну, пожалуйста».
Калерия Ка приказала:
– Дай сюда немедленно.
Стью нечего было предложить классной даме кроме своей руки. Он протянул её:
– Пожалуйста.
Калерия Ка возмутилась:
– Стью, что это ещё за фамильярность?! Какие ужасные манеры… Ты раньше никогда таким не был. И, пожалуйста, закрой рот, а то муху проглотишь. Дай мне то, что у тебя внутри.
– Сердце?
– Не надо со мной шутить, а то ты меня выведешь.
– Куда я вас должен вывести? Я не понимаю.
– Так дело не пойдёт.
– Но что же я ещё могу дать, если у меня больше ничего нет.
– Открой крышку парты, Стью. Пожалуйста, не заставляй меня ждать.
Стью сделал шаг в сторону и предложил классной даме проверить содержимое его ранца самой.
– Странно. – Сказала она. – Очень странно.
Отпустив ещё несколько замечаний классу, она вызвала Стью к доске.
– Начнём с простого примера. Пожалуйста, Стью, сколько будет один плюс один. Не удивляйся. Я хочу проверить не твои знание, а твоё самочувствие. Мне почему-то кажется, что ты болен.
– Один плюс один будет два. А одна плюс одна будет всё равно одна.
Очки у Калерии Ка полезли на лоб от такого ответа. Она подошла к Стью ближе. Переспросила:
– К единице прибавить ещё одну единицу будет, Стью, единица?
– Я не говорил про единицу. Я утверждал, что одна плюс одна будет одна.
Калерия Ка пощупала его лоб:
– Температура нормальная.
– Конечно. А одна плюс одна будет одна.
– Хорошо. Ты сейчас нам это обоснуешь.
– С удовольствием. Тем более, что это моё личное открытие.
– Итак, что же ты такое открыл? Расскажи-ка нам, Стью.
– Я открыл следующее: дождевая капля, падая отвесно, является одной каплей. Правильно?
Класс замер.
– Продолжай. Мы тебя внимательно слушаем.
– Вторая дождевая капля, попадая в предыдущую, сливается с ней, правильно? Вот и получается, что одна плюс одна получится одна, а никак не две. Разве это не открытие?
Класс засмеялся.
Кто-то даже воскликнул:
– Надо дать ему государственную премию!
– Ура! Дать Стью премию!
– Дать! Дать! Ура!
Мамонтёнок и эти восторженные возгласы принял на свой счёт. Он не хотел отставать от ликующей орды. И он выразил своё отношение к происходящему скромным запасом звуков: «Ма-а-м… р-р-ма…».
Учительница замахала руками и затопала ногами. Такой возбуждённой её ещё никто не видел.
– Прекратите немедленно эту вакханалию! Всем закрыть рты и заткнуть уши! Я требую полной тишины!
Она и на этот раз чётко вычислила координаты таинственных звуков.
Мамонтёнок перекочевал в руки Кью.
Но Карелия Ка разгадала манёвр учеников. Она сделал вид, что направляется к одной парте, а в последний момент с проворством циркуля сделала пол оборота вправо, и оказалась рядом с партой Кью.
– Ага! – Ухватилась учительница за ухо мамонтёнка. – А ну-ка, посмотрим, кто это у нас нарушает дисциплину?! – Всё ещё продолжая держать мамонтёнка за ухо, она пыталась щипком зацепить и ухо Кью.
Девочки запротестовали:
– Ему же больно. Калерия Ка, отпустите его пожалуйста. Он же ещё маленький. Он больше не будет. Он – научная сенсация.
– Это облезлая кошка, а не сенсация!
А мамонтёнок, – он был не из робкого десятка, а, вернее, не из робкой единицы, – всерьёз разозлился и боднул бивнем ладонь Калерии Ка. Да ещё и «рыкнул» на неё.
Та от неожиданности взвизгнула, разжала пальцы, и мамонтёнок, если считать и хоботок, упал на шестую точку. Калерия Ка перешла на писк:
– И… Пи… Пирикратите, пирикратите пироказничать!
У неё и без напряжения-то голос был далеко не оперной примадонны, а тут, его, голос то есть, будто ошпарили кипятком. Сама же Калерия Ка стала напоминать кипящий чайник.
– Всем встать в угол! Всем в Угол! А Кью и Стью пойдут со мной к директору школы!