1.
Раз, два, три… Мариша спускалась по деревянным ступенькам лесенки, ведущей к морю. «Здесь перешагнуть, тут осторожно - не запнуться!» Мариша знала все ступенечки наизусть, но под ноги всё равно смотрела. Ещё болели синяки от её «полёта» на одном из участков птичьего базара. И высота падения была совсем небольшой, и упала очень удачно, но было обидно оттого, что сама виновата. Засмотрелась в бинокль на гнездо серебристых чаек, расположенное вблизи колонии трёхпалых чаек - моевок, поскользнулась и упала.
Лестница была спуском к морю с крутого скалистого берега острова, все ступеньки - неровные, встроенные в рельеф. «Интересно, сколько людей ходило по этой лесенке до меня? Кто они были – эти люди?» Мариша невольно улыбнулась, представив серьёзного пожилого орнитолога, который спускался рано утром по ступенькам несколько десятилетий назад, ворча на дождливую погоду, и попыхивая на ходу крепкой папироской.
Остров в северном море, на котором жила девушка уже третью неделю лета, был частью территории одного из заповедников. Здесь располагался небольшой кордон, где студенты-биологи и жили во время прохождения полевой практики. Отсутствие цивилизации оказалось весьма романтичным, но требующим постоянного труда обстоятельством. Электричества не было, газа тоже. Готовили на печке, которую топили дровами. Кустарники и деревья на острове росли исключительно карликовые, поэтому дрова студенты припасали, собирая выброшенные морем на берег ветки, доски, иногда бревнышки, как повезет. Воду носили из пресного колодца, расположенного в одной из низин острова. Мариша была привычной к деревенскому образу жизни, поэтому все бытовые трудности переносила легко, работы она не боялась. Главным для неё было то, что осуществилась её давняя заветная мечта – она встретилась с морем. Ещё несколько месяцев назад, когда на кафедре зоологии позвоночных объявили, что есть возможность отправить пять человек на практику в этот заповедник, Мариша поняла – это её шанс. Она выполнила все необходимые условия, прошла конкурс, сдала досрочно летнюю сессию, и попала таки в пятёрку счастливчиков.
Может показаться странным, но Мариша никогда не мечтала попасть на побережье теплых морей, она не хотела бы лежать на экзотическом пляже, или гулять по набережной среди толпы нарядно одетых курортников. Девушке почему-то всегда хотелось побыть с морем один на один, не чувствуя вокруг себя присутствия других людей. Она боялась, что когда они встретятся, она и море, то среди толпы море может не узнать её, не разглядеть. Сколько себя помнит, девушка всегда рисовала морские пейзажи. В художественной школе, где она училась целых четыре года, педагоги удивлялись, откуда это в ней, спрашивали: «Что это за море ты рисуешь? Как оно называется?» Она отвечала, слегка насупившись: «Это просто море. Моё море» Чуть позже она узнала, что обозначает её имя – Марина, и это стало таким открытием, которое ещё больше укрепило в девочке мечту об этой важной для неё встрече.
2.
Мариша каждый день спускалась по старой лесенке рано утром на берег. Одна. Это был ритуал. Девушка спешила на свидание с морем. Лестница была одним из немногих спусков с плато острова на пологий берег. Марише непреодолимо хотелось каждое утро прикоснуться к морю. Именно прикоснуться. Она подходила к линии прибоя и ловила морскую воду в ладошки, играла, переливая из руки в руку, и просто плескалась в воде, перебирая камушки. Иногда она находила маленький плоский камень и, наклонившись немного вбок, ловко бросала его параллельно поверхности воды так, чтобы камушек прыгал. Раз, два, три… иногда получалось до семи раз. Маришка радовалась и очень этим гордилась, а когда играла с кем-то из сокурсников на спор, то всегда побеждала. Ей казалось, что это море помогает, подставляя свои бока-волны в нужном месте и выталкивая её камушек, и что оно радуется и смеется вместе с ней.
Жаль, что вода была такой ледяной, так хотелось порой снять резиновые сапоги и пройтись по крупной гальке и гладким прибрежным камням босиком, но… Вода не прогревалась ничуть даже летом. Холодное море, северное. Многие считали его суровым и неласковым, и даже злым. Действительно, вид разбушевавшейся стихии пугал. Мариша видела в один из дней оглушительный шторм. Рёв был такой силы, что девушка закрывала уши руками и плакала, ей казалось, что морю больно. И оно кричит и ревёт, чтобы заглушить эту боль. Мариша стояла наверху скалы, прижавшись спиной к огромному камню, и шептала: «Ну не надо, не кричи, пожалуйста, не плачь, всё хорошо! Всё, правда, хорошо. Ты доброе и сильное, море. Моё море». Она стояла так до ощущения полного окоченения в теле от холодного ветра и брызг, которые долетали даже на большую высоту, потом ушла в дом, выпила крепкого горячего чаю, забралась под одеяло, спрятавшись от любопытных глаз подружек, и снова плакала. Наутро шторм утих.
Мариша знала море и другим. Ласковым, мудрым, очень спокойным, даже нежным. В солнечные дни Мариша любила стоять на самом высоком обрыве острова и смотреть вниз, на море, и в даль, в эту бирюзово-синюю даль… Рядом совсем шумел птичий базар, хлопотливо кричали мелкие чайки, пищали птенцы, хохотали гортанно хищные серебристые чайки. Музыка птичьего базара причудлива и интересна умеющему слушать. Мариша умела. Стоя на высоте нескольких десятков метров над морем в солнечный день, Мариша чувствовала, что вот-вот, вот ещё чуть-чуть, и откуда-то из каких-то потайных межреберных карманов с шелестом вырвутся крылья. Её крылья. И она сможет летать так же, как эти прекрасные белые птицы. И станет ещё более причастной к этому чуду, имя которому – море… И сердце билось нежно и трепетно, и Мариша улыбалась своим мечтам.
Иногда где-то внизу, в изумрудной воде почти безветренного моря появлялось стадо белух. Их было много – несколько десятков, они шли дружно, изредка всплывая на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Эта пунктирная дорожка блестящих белых спин постепенно проходила мимо и удалялась в открытое море. Она прошивала Маришино сердце невидимыми нитями родства.
Ещё Мариша любила наблюдать за серыми тюленями, лежащими на баклышах. Животные подставляли свои лощеные серебристые бока под июльское солнце. Тюлени так смешно убегали в море, если их кто-то спугнет - пластичный жир в упаковке из красивой шкурки колыхался плавными волнами, а трогательные черноглазые мордахи вызывали неизменную улыбку.
Мариша все дни напролет проводила в разных уголках острова, она успевала и работу всю необходимую выполнить – и учёт гнёзд, и замеры и кольцевание птенцов, и наблюдения поминутные за жизнью помеченных цветными кольцами пар чаек, да мало ли будничных забот в орнитологии. И всегда оставляла время просто погулять по острову, посмотреть на море, на небо с причудливыми облаками, помечтать о будущем.
3.
В те светлые дни абсолютного счастья Мариша ещё не знала, что уготовит ей жизнь. Это потом будет блестящее окончание института, влюбленность, замужество, работа, рождение сына, а ещё – развал страны, вынужденные переезды, безденежье, тяжелая болезнь и смерть мамы, депрессия, внезапно возникшие проблемы с сердцем, непонимание в семье, развод. Одиночество, тихое и спокойное, ежедневные звонки взрослого уже сына, снова работа, мамин сад, за которым Марина продолжала ухаживать, любимая персидская кошка. Марина очень любила читать, но покупать много книг было накладно, зарплата преподавателя не ахти какая большая, а в библиотеке не всегда находилось то, чего хотелось душе, и подруга Лена как-то посоветовала подключить Интернет. Мариша последовала совету, и хоть вначале было непривычно читать с монитора, но возможности доступа к огромной библиотеке сети её просто ошеломили. Теперь все вечера она проводила перед экраном ноутбука. И читала, читала, читала…
Ещё Мариша поняла преимущества общения с друзьями через Интернет, она быстро освоила Скайп и аську, и стала переписываться и разговаривать с немногими дорогими сердцу людьми, которых судьба разбросала по всему миру.
В один из дней в её виртуальную келью постучался некто с ником «капитан Грэй» Мариша рассмеялась заливистым, почти детским смехом. «Ну вот, наверняка этот Грэй – толстый лысый дядька лет 50! Что ж, какая Ассоль…» Марина снова улыбнулась, уже немного горько. «Поговорить с ним что ли?» И она первый раз ответила незнакомому человеку в Скайпе. «Капитан Грэй» оказался действительно немолодым, лысоватым, но очень симпатичным и подтянутым мужчиной. Звали его Евгений. Он жил уже много лет за границей, эмигрировал ещё в лихие 90-е годы, решив, что так будет лучше для детей. К тому времени он был разведен, а в чужой стране так и не нашел родную душу. Дети, и правда, прекрасно адаптировались, выучились в университете, имели хорошую работу, а дочь уже и замуж вышла, причем тоже очень удачно.
-Почему такой ник?- спросила Марина ещё в самом начале их общения. Женя рассказал, что в детстве часто отдыхал у бабушки в небольшом крымском поселке на берегу Чёрного моря. Дед брал его с собой рыбачить, учил всяким морским премудростям. А по возвращению в душную Москву, Женя увлекся судомоделированием. Он своими руками научился делать модели разных парусных судов, знал про них всё и готов был рассказывать часами. Это увлечение сохранилось на всю жизнь, а первым парусником, который Женя смастерил ещё будучи школьником, был «Секрет» и, конечно же, с алыми парусами.
- Хочешь, покажу свои парусники?
- Спрашиваешь! Конечно, хочу! – ответила Мариша.
Евгений повернул веб-камеру, и показал свою флотилию, которая расположилась рядом на стеллажах. Мариша обалдела, она никогда не видела такой красоты.
Слово за слово, их отношения стали раскручиваться, они разговаривали почти каждый день. Мариша тоже рассказала Жене и о своей жизни, и о путешествиях за полярным кругом, и о своем давнем увлечении – орнитологии. И конечно, о море, о своей любви к нему.
Мариша часто смотрела на фото, которое ей выслал Женя, и её захватывала такая волна нежности, что начинало не хватать воздуха, и в ушах слышался шум моря… Его глаза, в них было море… То самое море, которое она знала разным. Временами серое и холодное, серьёзное и мудрое, временами синее с бирюзовым отливом, теплое и смеющееся. А иногда – нежное. И сила притяжения этого моря была велика…
.
4.
Сначала вернулся звук. Какие-то голоса. Боль. Почему-то болела голова. Тошнота. Как будто захлебнулась водой с каким то металлическим, нет, лекарственным привкусом. Запах этого лекарства сушил всё во рту. Мариша попробовала открыть глаза, но веки не слушались. Язык, губы сухие, слюна во рту как полузастывший клей.
-Пить… «Интересно, кто-нибудь услышал это?»
-Пить… «Сама себя не слышу…Что со мной?»
-Батюшки-светы, оклемалась, пить просит! Слыыыышь, Светка, намочи ей губы-то водичкой, не знааашь, можно ей пить-то? – протяжный голос какой-то бабки.
- Не знаю, баба Уляша, - Светка – обладательница голоса помоложе, чем-то влажным и прохладным провела по губам и лицу очнувшейся
-Где море? – Мариша с трудом проговаривала слова.
-Чё она говорит-то? – снова голос бабули.
-Море какое-то вспоминает… - пришибленно сообщает Светка.
-Како-тако море? Ааааа, это она бредит, от наркоза, видать, ишшо не отошла! –бабка ещё что-то говорила, но Мариша её уже не слышала, она пыталась сосредоточиться на своих мыслях.
«Наркоз?» - мысли были тоже какими-то медленными, тяжело и тягуче раскручивались в голове. «Значит, это больница? Ну да… Мне стало плохо, я упала.. Подруга Лена громко верещала в телефон. «Скорая»? Какой-то доходяга-фельдшер, в прокуренном халате, кажется, матерился. Укол, ещё… Дальше - ветер. Утренний морской ветер. Холодно. На губах соль. Море…» Мариша, кажется, снова стала отключаться.
Вдруг она услышала мужской голос. Шибануло током: «Женька… Ну точно – Женька!» Голос снова что-то говорил. «Дааа… А ты совсем плоха, мать!» мысленно пыталась шутить Мариша. «Какие у тебя причудливые галлюцинации. То море, то Женька. А ты лежишь на кровати в какой-то богадельне, тебе 45 лет, море за тысячи верст, Женька – ещё дальше. Лежишь и бредишь…»
«Почему он сказал, что виртуальной любви не бывает? Почему мы поссорились? Не помню… Я всё равно люблю его! И буду ждать. Как тот котёнок на подоконнике, который ждет своего хозяина, вышедшего по делам. На улице дождь и слякоть, капли стекают по стеклу и силуэты людей расплываются и становятся похожими друг на друга. И котёнок сможет узнать своего хозяина только по голосу...»
«Это Женькин голос! Он говорит что-то быстро, отрывисто, где-то совсем рядом. Ничего не понимаю. Снова какой-то шум. Море? Наушники? Скайп? Женя что-то говорит мне по Скайпу? Не понимаю…» Маришино сознание всё время ускользало, она не могла полностью вернуть ощущение реальности происходящего. Сон то и дело одолевал её с новой силой.
Голос становится всё ближе.
-Доктор, да я на одну минуту! Честно! Мне нужно её увидеть! Одну минуту!- глухо стукнула дверь. Кто-то берет Марину за руку.
-Маришка, девочка моя…
-Женя…
-Молчи, молчи, тебе нельзя говорить. Не открывай глаза, это я, это правда, я. Вчера прилетел, мне Ленка твоя позвонила. Я с тобой, Мариша. Я всегда буду с тобой. Слышишь? Я увезу тебя к морю, как только ты поправишься. Ты обязательно должна поправиться. Скоро лето, и мы поедем к твоему морю. Вместе. Мы будем бродить по берегу, взявшись за руки, и будем играть в камушки. И я у тебя выиграю непременно! Только ты поправляйся, пожалуйста, поправляйся…
Веки Маришины стали влажными, глаза приоткрылись.
-Женька…
-Да, Мариша, да, это я… Прости меня…
Он нежно провел рукой по лицу женщины, и та прильнула щекой к его ладони, как тот котёнок, который дождался, дождался, несмотря ни на что. Рука человека, которого ты любишь… Тепло. Слезы… Опять солёное на губах.
-Спи, спи, моя родная, тебе нужно выспаться, ты просто устала. Мы увидимся завтра утром…
Мариша уже не слышала ни голос любимого, ни сердитый голос доктора, ни шепот бабки «Свеееетк, дай какой-нить платок, реву че-то я». Мариша спала.
Море играло солнечными зайчиками в легкой ряби, Мариша взяла прохладный зеленоватый плоский камушек, пригнулась немного вбок и мастерски запустила его по поверхности. Раз, два, три… Море смеялось от солнца, радости и щекотки. Её море. Маришкино.