Я ВСЕ РАВНО РИСУЮ... Олег Болтнев
Когда идешь на интервью с человеком, о котором знаешь по его делам, но с которым не знаком лично, всегда думаешь: склеится ли разговор? Всегда есть небольшое внутреннее переживание, которое держит тебя в непрерывном тонусе. Некая «готовность номер один». И первое впечатление, которое складывается в начале общения, обычно задает тон всему: и беседе, и тому, какие будут вопросы, и собственно самому результату – материалу, который позже выйдет «в эфир». И вот какая странная штука: чем сложнее человек говорит, чем больше умной терминологии использует, чем витиеватее его предложения и рассуждения, тем более пустым и никчемным получается интервью. И наоборот, чем человек проще, открытее, не боится показать, какая у него душа, не прячась за формальными выражениями, тем насыщеннее, глубже и живее получится беседа. Именно таким – живым и глубоким – вышло интервью с художником Олегом Болтневым. И, перечитывая его, я каждый раз открываю для себя новое и полезное, понятное и удивительное, любопытное и смешное. И думаю, что такому интервью жить. В мыслях, словах, отзывах. Просто потому, что оно настоящее. Искреннее. Без лишнего пафоса, без ненужных масок. Вы прочтете его и поймете, о чем я. А пока хочу немного рассказать о самом художнике.
Думала начать с перечисления всех тех многочисленных выставок, в которых участвовал Олег Болтнев. С того, что вот уже 12 лет он учит наших детей рисовать, работая преподавателем в Тираспольской детской художественной школе им. А. Ф. Фойницкого. Что является членом союза художников Приднестровья. Что в прошлом году ему присвоено звание «Отличный работник культуры». Но не это осталось у меня в памяти, когда после интервью я шла по осенним улицам. А то, что на протяжении всей нашей беседы Олег Болтнев не выпускал карандаша из рук. И о чем бы мы ни говорили, он все изображал графически, какими-то мимолетными образами, чертежиками, буквами. Не специально. Механически. По привычке своей. По натуре. По своему существу. Имя которому – Художник.
– Как вышло, что у молодого художника уже такой немаленький послужной список?
– Сначала мне говорили: ты рисуешь, потому что у тебя нет жены. Прошло время, я женился, мне стали говорить: ты рисуешь, потому что у тебя нет детей. Но моему сыну уже 5 лет. Людям стало нечего говорить. Я все равно рисую. Я не люблю в людях лень. Большинство из нас ленится и плохо распределяет свое время. Нужно понять, чего вы хотите в жизни. Я рисую для себя. Другим людям нравится то, что я делаю, и это хорошо. А бегать, искать спонсоров, просить денег и обещать нарисовать самые шикарные картины в мире – это не мое.
– А не хочется, в самом деле, обратиться за помощью к спонсорам, чтобы рассказать о себе большему количеству людей, расширить границы выставок?
– Вот смотрите, Вас же я не искал, Вы сами нашли меня. Я это говорю к тому, что сначала нужно работать и уже в последнюю очередь думать о спонсорах и прочем. А в наше время как принято? Сначала взять кредит, а потом думать, как его вернуть. Так вот, я сначала работаю. А только лишь потом получается результат. Меня часто спрашивают молодые ребята, мои ученики, что мне дает то, чем я занимаюсь. Ничего не дает. И как скоро будет давать – неизвестно. Но я не могу иначе. Не могу не писать картины.
– А если представить худший вариант: много работы и мало поощрения?
– А я ничего и не жду. Рисую для себя. Я утром проснулся, попил кофе, поел и пошел работать. А многие просыпаются, включают телевизор, включают компьютер – и все, день прошел.
– А на семью хватает времени?
– Жалоб не было. Я вот вспомнил анекдот: «Одного еврея спрашивают: «Как ты успеваешь на одной работе работать 12 часов, а на другой 13? Где ты берешь этот лишний час?». «А я просыпаюсь на час раньше», – отвечает он». Значит, нужно встать раньше, чтобы все успеть.
– С чего начался Ваш путь в изобразительном искусстве? Вы пошли по стопам родителей, может быть?
– Нет, у меня в семье никто не рисует. Но мой отец преподавал черчение. Жили мы в селе, а там учиться на художника никто не думает – что это за профессия такая? Но в садике заметили мои способности. Однажды мама пошла забирать меня из сада, и новая воспитательница ей сказала: «А Вы знаете, Ваш сын рисует». В 10 лет я поступил в художественную школу, окончил ее. Хотел поступать на архитектора, но в те времена у нас еще не было такого отделения. И я решил учиться на художника. А в процессе учебы втянулся. Окончил университет по специальности «Художник. Преподаватель ИЗО и черчения». Черчение, правда, мне особо не пригодилось – разве что выработало красивый почерк.
– Не жалеете, что не поступили-таки на архитектора и не получили такую заветную сегодня профессию дизайнера?
– Да, «дизайнер» – сегодня волшебное слово. Но я своим выпускникам говорю так: архитектор может стать дизайнером, художник может стать дизайнером, а наоборот – никак. Можно окончить какие-то курсы и стать дизайнером. Но основа – другая. Если ты не умеешь нарисовать кубик, то ты не сможешь нарисовать в перспективе комнату. Нужно начинать с азов.
– Как Вы считаете, с какого возраста нужно подталкивать ребенка к освоению азов изобразительного искусства?
– У нас в школе изобразительному искусству начинают учить с шести лет. Набирают группу «Малыш». Уроки платные. Мне кажется, это хороший возраст для начала такого обучения.
– Расскажите, пожалуйста, подробней. В эту группу принимают всех желающих?
– Принимаем мы всех. Занятия начинаются в сентябре, но записаться лучше уже в мае. Первые два года мы учим детей элементарному. Они занимаются для себя. Три дня в неделю, занятие длится полтора часа.
– Дети выдерживают такое длинное занятие?
– Если их заинтересовать, то нет проблем.
– А сколько стоит обучение?
Около 100-120 рублей в месяц. Эти занятия будут полезны любому – они развивают руку, развивают спину, усидчивость. Я же работаю с учениками постарше – от 10 лет. И тут уже сложнее, потому что если ребенок не хочет, не заинтересован в рисовании, то он будет прогуливать, пассивно относиться к обучению. И толка никакого. Такого ребенка лучше отдать на футбол. Каждому свое. Мы набираем человек 18 каждый год, а заканчивает человек 12. Остальные отсеиваются.
– Бытует мнение, что не так важны способности к рисованию, как усидчивость и старательность…
– Можно научить любого человека рисовать, вернее – механически срисовывать. А вот для того, чтобы делать творческие, философские работы, нужно что-то больше. Посмотрите фильм «1+1», там раскрывается тема рисования. На самом деле искусство отчасти понятие дутое. Мыльный пузырь. Многое зависит от нашего отношения. Когда спросили одного из знаменитых европейских художников, что нарисовано на его картине, он ответил, что там нарисовано 10000 долларов. Другими словами, если ты не понимаешь, что нарисовано, плати деньги.
– Вы правы. Я далека от изобразительного искусства. Увидев картину, я могу сказать: нравится – не нравится. Воздействовала она на меня эмоционально или нет. А глубже, что за всем этим стоит, какая техника – это уже не ко мне. И так большинство людей.
– То, чем занимаемся мы, если перевести на язык музыки, – это классическая музыка. А есть и попса. Сиюсекундная. Вот некоторые идут на рынок за картошкой, а на оставшиеся деньги покупают картину. Вешают дома. Заходят в гости, там висит такая же. У всех картины.
– У всех висит искусство.
– Да, потому что многие не воспитаны в этом направлении. И нам нужно начинать почти с ноля. С наших детей нужно начинать. Кружки создавать, школу расширять.
– А что касается Вашего сына? Вы хотели бы, чтобы он стал художником, как папа?
– Нет, это не важно. Ни сейчас, ни потом. Главное, чтобы он вырос хорошим человеком, мужчиной. Захочет он быть плотником, например, – хорошо. Но важно, чтобы он был хорошим плотником. Сейчас он хорошо бегает, я же не говорю, что он станет бегуном. Время покажет. Конечно, мы рисуем с ним. Но это то, что я умею делать, и мое свободное время, направленное на воспитание ребенка.
– А как быть родителям, которые не умеют рисовать?
– Не нужно быть художником, чтобы заниматься своим ребенком. Можно вместе сделать аппликацию, например. И это будет и приятно, и полезно и вам, и ему. Ради этого мы и живем. Некоторым кажется, что важнее работа, гонка за благами. Но важнее всего вот эти небольшие семейные радости, совместные маленькие дела. Ведь совсем не обязательно сразу начинать рисовать картины маслом метр на метр.
– Ваша совместная с учениками выставка в центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина носит такое громкое название «Содружество талантов». Вы считаете своих учеников талантами?
– Конечно. Ведь у нас в школе идет сначала вступительный отбор, а потом и жизненный. Кто не выдерживает – уходит. Кто-то рисует лучше, кто-то хуже. Работы одних выставляются, работы других ждут своего часа. Каждый рисует в своей творческой категории, и у каждого рост происходит по-своему. Я, например, художественную школу окончил с четверками. Я не был отличником. Многие мои ученики хотят быть отличниками, но дело не в оценках, не только в них.
– Может быть, у вас были очень строгие педагоги?
– Нет. Моим педагогом был Михаил Руденко. Он был… (задумался) человечным, вот каким он был. И я с ним мог поговорить обо всем на свете. Если он видел, что мы, его ученики, устали, он прекращал урок, сажал нас и показывал книги, рассказывал о чем-то отвлеченном, но не заставлял рисовать через силу. И я делаю так. Мы тоже беседуем с моими учениками. А еще мне кажется, важно не только уметь рассказать, КАК нарисовать, но и показать, сделать самому. Мы выходим с учениками рисовать в город. Они довольны, и мне хорошо (смеется).
– Я Вас слушаю и не могу понять, кто Вы больше: художник или педагог?
– А я боюсь, что этот материал потом увидит кто-то из докторов и скажет, что у меня раздвоение личности. (Смеемся уже вместе). А если серьезно, я считаю, что быть художником можно уже после 40. Пока мне сложно себя называть художником. Нужно еще набраться опыта. Сейчас мне 36. Можно меня назвать художником? Пожалуй, можно, у меня много выставок. Но пока еще есть к чему стремиться. Куда расти. И работать с детьми мне нравится. Они это чувствуют. Я могу позвонить им в любое время, и они придут, оставив все свои дела.
– Как Вам это удается? Так хочется, чтоб моему сыну на жизненном пути тоже попадались учителя-друзья.
– Как удается? (Задумался.) А я стараюсь с ними говорить на равных, но не панибратски. Я их выслушиваю как взрослых. Они не любят, когда от их проблем отмахиваются, считая несерьезными. В каждом возрасте свои трудности, которые кажутся на тот период жизни очень важными. Вот опаздывает на урок ученик, прибегает, начинает рассказывать, почему опоздал, что случилось с ним. И я выслушаю его до конца, потому что ему это нужно. А уже потом поругаю за опоздание и попрошу впредь приходить вовремя.
– У Вас есть любимчики?
– Да. В каждом классе, по списку – от начала до конца. Кого-то выделять я не могу. Они все хорошие у меня. Есть ребята слабее – и не в плане рисования даже, а в плане поведения. Но работать нужно со всеми. И если приходится, я отбираю у них телефоны, чтобы они работали. Не получается таким способом, есть самый действенный. Звоню мамам. Но это уже самый крайний метод. Зачем кричать на ребенка? Мама спокойно объяснит, что он чего-то не получит, и вот через 5 минут мы уже рисуем. А рисуют-то они хорошо.
– Удается налаживать контакт с родителями?
– Да. Ведь очень важен диалог между школой и родителями. Если этого диалога нет, то детей можно потерять. Наши родители всегда готовы к сотрудничеству.
– Расскажите, какой он, местный ценитель искусства?
– Любопытный. Он смотрит картины с интересом, но только его нужно сначала заставить прийти на выставку. Поэтому я считаю, что нам необходимо искать какие-то альтернативные залы. Места общего посещения. Фойе театра, например.
– Какая техника написания картин Вам ближе?
– Мне нравится акварель. Кто-то тянет ее в живопись, кто-то – в графику. Меня она привлекает в графике. Использовать минимальное количество цветов для передачи состояния природы. Мне нравится акварель тем, что она легкая, воздушная, нежная… Последние лет 10 я занимался ею. И мне стали говорить: «Акварелька – это материал, доступный каждому. Ты только акварелью и умеешь». И вот в этом году я сделал отчетную выставку в союзе художников Приднестровья – выставил три работы маслом. Я доказал, что могу крепко стоять на обеих ногах. Хотя акварель считается самой сложной техникой. В такой технике работает только несколько художников в Приднестровье. Чтобы получился толковый результат, нужно сделать много проб. Один, два, пять листов испортить. Много думать, прикидывать. Такая картина долго думается. День-два-три. Я прикидываю, где что будет находиться. Живу в этой работе. А пишется она минут 30.
– А какая самая любимая работа?
– Пожалуй, одна из первых – «Первый снег». После нее я уже стал идти в этом направлении. А сейчас я работаю и в новой, авторской технике. Это тоже акварель. Состаривание или мятая бумага. Я пишу, потом сминаю бумагу, дописываю. Такая работа делается долго. Можно писать ее несколько дней, возвращаться к ней снова и снова, дорабатывать. Она смотрится потертой, кажется, что ее писали много лет назад. В такой технике я работаю уже года три, хотя появилась она лет шесть назад. Но я подбирался к ней постепенно, экспериментировал, пробовал разные варианты. Людям понравились работы, написанные в такой технике, и я стал идти в этом направлении. Сейчас весь второй этаж центральной городской библиотеки отдан под выставку моих работ в технике мятой бумаги.
– У Вас очень много пейзажей. А людей писать не нравится?
– Нет. Они думают, что можно договориться с художником. С фотоаппаратом ты не договоришься. Он снимает все, как есть. А когда рисует художник, люди думают, что стоит только сказать: «А мне вот здесь родинку нарисуйте, а глаза больше, и вообще в жизни я намного красивее!». Людям угодить сложно. А природу, знакомые места, улочки, старые дома рисовать очень интересно. Ведь многие даже не замечают той красоты, что вокруг них. Вот эта дверь (показывает картину, на которой изображен кусочек старого Тирасполя) уже ушла в историю. Не так давно там все разломали, поставили дорогие пластиковые двери и окна.
– А сколько у Вас уже картин?
– Я и не считал.
– Ну, примерно.
– Акварелей порядка двухсот. Маслом писать начал недавно – около десяти.
– Сын гордится папой-художником?
– Он думает, что я просто хожу в школу с детьми разговаривать (улыбается).
– О чем сегодня мечтает Олег Болтнев как художник растущий и как педагог нынешний?
– Да я перед собой не ставлю астрономических задач. Я просто живу и делаю то, что люблю и умею. Но я не против, конечно, чтобы мои работы висели в Лувре (смеется).
ТАТЬЯНА АСТАХОВА-СИНХАНИ.
ПО МАТЕРИАЛАМ ГАЗЕТЫ "ПРИДНЕСТРОВЬЕ" ОТ 30.11.2013 Г.,