Где-то в толстых журналах встречалось воспоминание (кажется, у Ардова) о рассказе его знакомой, врача госпиталя в портовом городе, где лечились иностранные моряки (в годах 50-х или 60-х). Она столкнулась с такой ситуацией: в одной из палат моряки-американцы чуть не убили своего же, но чернокожего моряка. Врачу они заявили, что не собираются находиться в одной палате с «этой черномазой обезьяной». Не зная, что предпринять, врач взяла несчастного негра и повела его по коридору, на ходу принимая решение поместить его в палату с китайцами – они, вроде, не расисты. Когда же негр узнал, куда его ведут, вскричал: жить с этими узкоглазыми китаёзами?!
Этот рассказ напомнил мне историю, участником которой оказался я сам. Это было ещё во времена СССР. Я был назначен сопровождать в дальнюю поездку большую ( голов за 30) группу школьников. Именно по головам приходилось постоянно пересчитывать вверенное сообщество. Поездка была долгая, по краям дальним и чужим (в Среднюю Азию) и углядеть за такой ордой было непросто. Дело даже не в том, что известная часть подрастающего поколения склонна к разного рода нежелательным действиям. Представьте себе деревенских детей, многие из которых дальше околицы своей деревни нигде не бывали, попадающих в чужой мир, да ещё при условии полного отсутствия родительского контроля. Тут и соблазны, и просто ротозейство, и все вытекающие отсюда и даже втекающие сюда… Поэтому, понимая неординарность своей задачи (выйти из этого вояжа без потерь и ЧП) и невозможность её обеспечить своими силами (даже вкупе с силами двух приданных мне в помощь учителей), я, обратившись к опыту великого и ужасного А.Макаренко, сделал ставку на тех нескольких самых старших из подопечных, за которыми, в общем-то, за самими надо было глаз да глаз. Собрал накануне поездки этих старших отдельно (что уже выглядело для них необычно и загадочно) и в самой доверительной форме поведал им о своих тревогах. Малышня, сказал я, намеренно подчёркивая, выделяя особый статус моих слушателей, обязательно будет разевать рты, шарахаться и разбредаться, делать поползновения в сторону разных детских пакостей, а мне одному за всеми не уследить. Если вы хотите, чтобы всё кончилось хорошо, то должны понять, что БЕЗ ВАС я вряд ли смогу это обеспечить. Вся надежда только НА ВАС!
Надо отдать должное Макаренко – он был-таки прав. Приём, подсмотренный у него, сработал на все 100. На протяжении всей экспедиции я периферийным зрением постоянно замечал, как старшие то за шкирку втягивают в строй разинувших хлеборезку или задумавшихся, то пресекали мелкие шалости, грозящие перерасти в большие неприятности, то помогали малышам преодолевать, избегать, попадаться и т.п.
Наше предприятие начиналось (географически) в центре Сибири, спустя какое-то время вся моя Малая Орда оказалась в поезде дальнего следования. Здесь моей первой (хронологически) заботой стало продовольственное обеспечение этих маленьких, вечно голодных гусениц. Накануне отъезда я, имевший какой-никакой опыт дальних походов, поездок и прочих предприятий, сам проинструктировал не только детей, но и их родителей, о том, что можно класть в дальнюю дорогу, чего класть категорически нельзя. Зная, что большинство сердобольных мамаш всё равно насуют своим чадам десятки котлет, килограммы колбасы домашней выработки (магазинной в те годы в продаже не встречалось даже на в ы б о р А , во всяком случае, в деревенских магазинах) и других сытных продуктов, на второй день в тесных сумках в условиях спёртого воздуха вагонов превращающихся если не в яд, то уж в источник желудочных расстройств, перед выездом лично проинспектировал продторбы у всей банды. Всё скоропортящееся и опасное было удалено и в обоз не попало. А значит к исходу первых суток орава была уже голодна.
Поезд был набит под завязку и надеяться на то, что мои чадушки, не имеющие навыков выживания в диких условиях городов и больших конгломератов сограждан, смогут самостоятельно добираться до вагона-ресторана и там пробиваться хотя бы до стойки кассира, не приходилось. Надо было что-то предпринять, иначе к исходу четвёртых суток начнётся массовый голодомор и поедание всего и вся с вытекающей (в прямом смысле) диареей. Против последней у меня было предусмотрительно взято с собой полведра левомицетина, но это не решало всех проблем. И я отправился на приём к директору ресторана с заведомым намерением дать ему взятку за то, что он в специально отведённые часы будет кормить отдельно мою паству простыми, дешёвыми, но сытными и добротными блюдами. Трудность этой затеи для меня была двойная. Во-первых, я ещё никогда никому не давал взяток. Тогда в Сибири было вообще не принято давать и брать с людей деньги за любые услуги. Можно было в дороге взять бензин для заглохшей машины, попросить отбуксировать сломанный автомобиль и никогда за это никто не брал денег. Во-вторых, поездная бригада была из Ташкента, то есть все - узбеки, и я не знал, как мне удастся найти взаимопонимание с представителями незнакомого мне племени.
Директором ресторана оказался очень пожилой, явно страдающий язвой желудка бабай. Впрочем, первое впечатление о нём было как о тихом, интеллигентном человеке. Звали его Эркен Шаюсупович. Я опускаю рассказ о том, как мы легко (без взятки) договорились, как он всё сделал в самом лучшем виде и моя саранча была сыта и довольна всю дорогу (что вызывало зависть у других пассажиров поезда). Здесь я хочу немного отвлечься от генеральной линии повествования и слегка прихвастнуть своим умением запоминать любые имена. Вот видите, я на десятилетия запомнил однажды услышанное имя представителя чужого народа Эркен Шаюсупович.
Эту особенность за собой заметил ещё в детстве. Я рано пристрастился к чтению газет и журналов – у нас в доме их выписывали больше десятка. Так однажды перечитал все поздравительные телеграммы, присланные иностранными главами государств нашему главе по случаю нашего «национального праздника» - годовщины Октября. И запомнил имена почти всех тогдашних президентов и диктаторов. Например, президента одной из республик разделившегося надвое Конго звали Мобуту Секе Сека Куку Нгбенга Ва За Банга. Хотите – проверьте.
Как и полагается отроку, в определённое время я пристрастился к чтению романтических романов для детей и юношества. И если мои сверстники сейчас (я проверял) с трудом вспоминают имена героев самого Жюля Верна или М.Твена, то я на всю жизнь запомнил имена всех узнанных героев, например, героев Майна Рида. Вот смотрите: из «Всадника без головы» - Морис Мустангер, Вудли Пойндекстер, Исидора Коварубио Лос Льянос…
Позже, когда у наших властей появился бзик стаскать в космос по представителю от каждого б р а т с к о г о народа, я, раз прочитав, навсегда запомнил имена этих космических туристов, этих Паспарту при наших пилотах кораблей. Из Венгрии - Берталан Фаркаш, из ГДР - Зигмунд Йен, из Монголии Джугдердемидийн Гуррагча… Кстати, тогда сразу появился анекдот. Монгольский к о с м о н а в т вернулся после полёта на родину, его спрашивают, ну, как там? Он отвечает, да всё ничего, но руки болят. А почему, спрашивают. Да: что ни возьми - русские бьют по рукам: «это не трогай, туда не лезь».
Ну, а теперь собственно та история, о которой я хотел рассказать.
Иногда, когда я приносил ежедневную плату за прокорм моей ватаги, Эркен Шаюсупович приглашал меня к своему д о с т а р х а н у и угощал чаем. Завязывался разговор. Как-то со мной был один из моих помощников – учитель машиноведения. В этот раз наш узбекский друг рассказал историю о том, как ему пришлось однажды везти целый поезд переселенцев из Монголии. Как историк я знал, что такой эпизод действительно имел место. Наши власти, желая помочь братскому монгольскому народу и заодно решить некоторые свои задачи, пошло на переселение части бедных монгольских аратов (арат – бедняк-скотовод) не то в наши степи Калмыкии, не то в Астраханские степи. Там переселенцы должны были наладить отрасль верблюдоводства, заодно спасаясь от бедности и голода у себя на родине.
- Какие они были грязные, дикие – говорил Эркен Шаюсупович, - спали на полу, руки не мыли, ели прямо руками. – И в таком же духе.
Когда мы с учителем шли от гостеприимного хозяина в свой вагон, учитель не без ехидцы заметил:
- Монголов называет дикарями, а сам – азиат. Сам-то нерусь - плов руками ест. А туда же!
Ему с первого дня не понравилось, что в ресторане готовят мужчины-узбеки и всё делают голыми руками – загружают ингредиенты в баки, накладывают порции в тарелки и т.д. Когда я услышал его филиппики в адрес директора, первая мысль в моей голове была: «Нерусь? А сам-то кто? Надо же – сам не русский, а поди ты» - он был этническим немцем. И эта мысль заставила меня расхохотаться: цепочка от монголов дотянулась до меня самого. И я так же, как Эркен Шаюсупович, как мой коллега - эдак великодержавно… Но самое смешное, что и сам-то я…нерусь. Будь при нас ещё кто-то, «более русский» по крови, значит и он бы продолжил эту цепочку?
А вы говорите американцы! Негры! Сегрегация! Все мы одним миром… Или, всё-таки – одного мира?