Куклы расселись неровным и узким кругом.
Мишки молчали на полке, и книги - тоже.
Их госпожа неизвестным больна недугом,
На помешательство чем-то слегка похожим...
"Ваше величество Я, разрешите словом
Добрым всю царственность Вас одарить несмело".
Зеркало было чуть грязным, отнюдь не новым.
Я же - в неношенном платье простом и белом.
В детской короне из бисера и пайеток...
Самое время к открытке приклеить марки,
Текст написать на узоре сплошных разметок, -
Пусть озарятся поминки весельем ярким.
"Нам, государыне, вздёрнуть угодно было
Нас, государыню, на бельевой веревке,
Тщательно нашим величьем натертой мылом
В тяжкой болезни рассудка", - слегка неловкий
Царский указ пусть доставят на синем блюде,
Громко объявят за теплым пюре с котлетой.
Пусть посмеются, как раньше смеялись, люди.
"Дурой жила, и подохла же дурой этой!"
Слава плохая не кажется мне позором.
Я со спокойной душой эшафот встречаю.
С шаткого стула окину квартиру взором.
Ангелы, будьте любезны, плесните чаю...
Скрип деревянный, веревка сдавила горло,
Как ожерелье из крупных шаров жемчужин.
Куклы заплакали. Я им слезу утерла.
Мне этот мир ни к чему. Он совсем не нужен.
В миг завершения жизни начнется сказка.
Боль не страшна, если зубы с усильем стиснуть...
Песню спою медвежатам, их черным глазкам,
Прежде, чем стул оттолкну и в петле повисну.
30.12.2013