"Радостно в радости пел, пою печально в печали…"
Овидий. «Письма с Понта».
1.
Хором скрипят половицы и двери,
а за окном хмурый северный день;
редкие птицы охрипли,
и сухари, как кремень.
Вспыхнув, последняя спичка погаснет,
не одолев половины пути,
двух отведенных ей дюймов,
в доме – шаром покати.
Ты не простишь меня. Да и не надо.
Тех, кто умеет жалеть и прощать,
вывезли на автозаках
за Кингисепп и Оять.
2.
Я не стоптал этим годом ни пары,
в доме моем можно только не жить:
пол ниже уровня моря,
крышу ничем не зашить.
Снова надует озябших соседей
под зиму мне в горемыки-друзья
ветром на берег понтийский
в первые дни ноября.
Клен мой почти облысел на задворках –
хрупкий костлявый гребенчатый лист
тронет стеклянную ветку,
как флажолет гитарист.
3.
Вещая бабка сказала. Послушай:
"Пятого утром просыплется снег.
Утром, ни раньше, ни позже.
Или умрет человек".
Нынешний день, так нагнувшийся низко,
синий ex libris конверта – не в счет.
Значит до этого снега
четверо суток еще.
Чад от огарка, забытые песни,
образ, который уже не вернуть.
Все мы здесь лишь иноземцы,
или изгои. Не суть.
4.
Кто не забыл про холодное солнце
в той стороне, где заборы и лай?
Все непутево и дико
и не похоже на рай.
Если туман – ни пройти, ни проехать,
если дожди – сапоги до колен,
свет стеариновой свечки
и никаких перемен.
Вспыхнет порой на черте горизонта
тусклого пламени тающий воск.
Будто в степи бесконечной
старый застрял паровоз.
...........
Сказка за сказкой. За стеклами иней.
Твердого знака клеймо на груди.
Куча репья и окурков.
Что тебе нужно?
Уйди.