В ту пятницу меня не отпускал
Отзывчивый сосед по стойке липкой,
А я кивал и предъявлял оскал,
Что искренне считал своей улыбкой.
Сосед пропал. Куда-то плыл подвал,
Так искренне себя считавший пабом.
Я через зал сигналы подавал
Раскрашенным, как клоунессы, бабам.
Куда-то плыл подвал, потом- провал.
Лишь помню удивлённое "иди ты!".
Я что-то врал, но смутно сознавал:
Похоже, эти леди- трансвеститы.
Потом забыл... Лишь помню- нудный дождь,
У остановки в луже- пёс кудлатый,
Шагая горделиво, словно Дож,
Я, ноги заплетая, вполз куда-то.
С капканным лязгом затворилась дверь.
Стоял я прямо, но немного криво,
Шипело сверху алчный злобный тверь...
Я сразу догадался- пневмопривод.
Безвольно расплывался мой оттяг.
Я видел ясно, как через наушник,
Прищур весёлый мрачных работяг
И робость хулиганов пэтэушных,
И улыбался мило, как паук,
Их спутницам отвязным в роли Саский,
Куда быстрее остальных наук
Освоивших науку строить глазки.
Прекрасно помню вечер, но не весь...
Промокший пёс, флюиды клоунессе...
Плыл наш вагон сквозь призрачную взвесь,
Как будто через ил придонный Несси,
Плыл шар земной, квадратный как овал,
Хвостом виляя нагло, уплывало
Всё то, что помнил я. Потом- провал.
Да что уж там, вся жизнь была провалом.
А поутру меня синдром гнобил,
Я по частям вливался в мерзость быта.
Чужие номера чужих мобил
Зачем рукой нетвёрдой в память вбиты?
Мучительные поиски легенд:
Куда девались все мои активы,
Кто "Беломор" мой обменял на "Кент",
К чему в кармане два альтернатива...
А впереди ждал мутный уикэнд
С расплывчатой туманной перспективой...