Пропасть

               
…А скрипка всхлипнула: “Осанна!”
Боль обозначилась пятном –
так зримо, явственно и странно,
как будто протекала ванна
в квартире выше этажом:
журчало чисто: “Аллилуйя!”,
томился Верди, плакал Бах…
а ночь, как музыку иную,
хранила горечь поцелуя
на бледных мраморных губах…

…Тоска металась, как Иуда…
и, вороша словесный хлам,
стовековую жажду чуда
являла тайно, из-под спуда,
подобно древним письменам:
как будто в каменном подвале,
где Миг и Вечность – тет-а-тет,
засовы ржавые визжали,
и на замшелые скрижали
скупой и пыльный падал свет…
на плитах проступали пятна –
следы босых бродячих звёзд…
тьма за спиной дышала смрадно…
слова, мерцавшие невнятно,
не отвечали на вопрос...
От райских врат до двери ада –
вселенная на трёх китах…
и всё расставлено – как надо,
и нет душевного разлада
на золочёных стеллажах…
Но видно в огненной двуколке
катался по небу Господь -
душа упала с верхней полки,
и эти острые осколки
терзают немощную плоть…

...Немой укор из глаз незрячих
роняет скорбный Иисус…
(Смущенный ангел жалко прячет
в худой ладошке губ горячих
солоновато-горький вкус…)
У закопченного оклада,
Печально, тускло и светло,
чадит старинная лампада;
спина, сутулая крылато,
несёт святое ремесло…

…И до утра свеча горела
в покое грубом и простом.
Перо гусиное скрипело.
Спала собака. Ныло тело.
Шумели сосны за окном…