После штабных учений Георгий с Володей пару дней посвятили своей автомашине-летучке – неразлучной спутнице во всех выездных учениях за последние полтора года. На этот раз выезжали на ученья в солнечную сухую погоду, поэтому большой грязи не нахватали. В основном – пыль, которая легко смылась под сильной струей на мойке. Машину просушили, подкрасили царапинки, поставили на колодки до следующих выездных учений. Сделали все на совесть, зная, что в следующей поездке здесь будет командовать уже новый экипаж. Этого ЗИЛ-ка они считали своим настоящим другом, который ни разу их не подвел ни в трескучие морозы, ни в слякоть и тоскливые ленинградские дожди, ни во влажный зной летних погожих деньков. Всегда тяжело расставаться с настоящими друзьями!
В воскресный день 16 июня, как часто бывало, комбат появился в казарме сразу после завтрака в парадной форме, на которой красовались многочисленные ордена и медали. Ордена и большую часть медалей комбат «заработал» в далекие дни Великой отечественной. Был механиком-водителем, а затем – командиром танкового экипажа. Дважды горел в танке.
Поступила команда: всему личному составу переодеться в парадную форму. Именно поэтому многим ребятам стало ясно, что предстоящий воскресный день будет не спортивным. Прибывали в казарму офицеры и старшины батальона, появились ребята третьего года службы из учебной роты. Не было только командира второй роты, по неизвестной ребятам причине.
Единственный из ребят срочной службы в звании старшины, Лебедев Василий, построил батальон, доложил комбату, встал в строй.
– Старшина Лебедев! Выйти из строя! – прозвучала команда комбата.
Василий по всем правилам Устава вышел из строя, повернулся «кругом», лицом к строю.
– Старшина Лебедев, – продолжал комбат, – единственный из военнослужащих срочной службы не только нашего батальона, но и всей нашей дивизии, который за время службы награжден двумя Правительственными наградами: Медалью «За трудовую доблесть» и Юбилейной медалью «50 лет Вооруженным силам СССР». К военнослужащим, которые за время службы и в мирном труде, и на службе всегда впереди, не укрываются за чужими спинами, я отношусь особо. Приказом от сегодняшнего дня старшина Лебедев увольняется в запас. Поздравляю Вас, старшина Лебедев, и благодарю за службу!
– Служу Советскому Союзу! – бодро и радостно прозвучало из уст Василия.
Не возвращаясь в строй, Василий продолжал стоять лицом к ребятам. На груди его парадного мундира сверкали две медали и полный набор значков воинской доблести. Хочется отметить, что медалью «За трудовую доблесть» Василий был награжден по итогам работы на уборке урожая 1966 года. На своей маленькой автомашине Газ-51 он, вологодский парень крестьянской закалки, не считаясь со временем, работал, работал, работал на вывозке хлеба с полей. Знал он цену выращенному урожаю. Нормы выработки и плановые задания за время уборки он перекрыл в несколько раз. Труд его оценило даже Правительство страны. Вторую медаль он получил уже согласно положению о юбилейной медали, как награжденный ранее.
– Выйти из строя старшим сержантам Киму, Панасюку, Цыбанцеву, Назарову. Эти военнослужащие за время службы имеют множество благодарностей, иных поощрений, нараждены Почетными Грамотами воинской части. Сегодняшним приказом старшие сержанты Ким, Панасюк, Цыбанцев и Назаров увольняются в запас.
Далее, этим же приказом были уволены в запас еще восемь старослужащих, имеющих множество поощрений, не имеющих ни единого замечания за время службы в батальоне, среди них из второй роты были Сашка Донецкий и Боря Краснобородкин из Караганды. Десяток ребят оставались служить, ожидая следующего приказа командира батальона.
После торжественной части ребята искренне поздравляли счастливчиков, попавших в первый приказ о дембеле. К ребятам второй роты приблизился замполит майор Дашкевич, отозвал Георгия в сторонку.
– Подскажи мне Назаров, какая собака пробежала между вами и командиром роты? Вчера он был категорически против включения в приказ твоей фамилии. Причины не объяснил.
– Товарищ майор! А кого он предлагал в числе первых в запас отправить?
– Он просил вторую роту пока оставить в полном составе. Поэтому сегодня здесь и не появился.
Что ответить майору? Георгий высказал первую пришедшую мысль:
– Товарищ майор! Работы сейчас в цехе много. Опасается капитан, что без трех ведущих, опытных сержантов сложно будет ему удержать дисциплину, да, теперь уже, и былую мощь роты… Растерялся он. Мы – третий год служили, привыкли к его недоверию. Сейчас во главе останутся ребята, прослужившие полтора года. У них внутри еще не всё перегорело, могут и дров подналомать. За ними пока еще нужен глаз, да глаз.
Слухам и доносам он слишком сильно верит, не подозревая, что этот доносчик и его самого может завтра очень даже не плохо подставить…
– А неужто были такие времена в вашей роте, когда работы не было?
– Насколько помнится, работы всегда хватало. Ночами иногда приходилось работать. Больше десятка раз спали прямо в котельной часа три-четыре, чтобы успеть в срок машины в строй поставить. Ни единого случая срыва сроков ремонта автомашин не было допущено.
– А что, тогда, сейчас может измениться? Замену все вы, сержанты, хорошую подготовили.
– Замена хорошая, но эти парнишки служат всего лишь второй, но уже последний год. Мне думается, товарищ майор, за ними нужен будет особый присмотр. Уж больно они ретивы на втором году службы. Могут заставлять работать первогодков, а сами будут штаны на скамейках протирать. Сейчас мы, ребята третьего года службы, и сами работали и за другими следили. Армейская наука у ребят третьего года службы уже в крови выработалась. У второгодков – пока, в основном, только амбиции. Могут они из себя даже, и что-то вроде, неприкасаемых старослужащих состроить.
– Думаю я над этим. Думаю. И комбат наш думает. Говорили мы с ним на эту тему. На фронте ведь то же самое было… А вам, старший сержант Назаров, я пожелаю на гражданской службе не потерять накопленного здесь опыта в работе, а главное, опыта в общении с людьми.
– Товарищ майор! За время службы у меня было с десяток наставников, которых я теперь, при увольнении в запас, считаю своими хорошими старшими товарищами, а может быть и друзьями. Вы всегда поддерживали нас. Даже с песнями Высоцкого. Помните?
– Как не помнить! Я тогда такую нахлобучку получил от начальника политотдела дивизии! Но всё обошлось.
– Спасибо, товарищ майор! Пожелаю Вам и комбату дальнейшей успешной службы! Одним словом, чтобы завтра было у Вас не хуже, чем при нас…
Строем, под командованием Василия Лебедева, с задорной песней «У солдата выходной. Пуговицы в ряд», почти полтора десятка сержантов в последний раз бодро прошагали по гарнизону до штаба батальона, где получили заранее оформленные документы об увольнении в запас и бесплатном проезде на Родину. Получили и денежное вознаграждение, в форме отпускных, рублей по десять-пятнадцать. В зависимости от звания и должности.
На автобусную остановку проводить ребят вышел старший лейтенант Конев. Как, теперь уже, бывший спортивный тренер, он каждому из ребят пожал руку, Гришу Кима и Георгия отозвал в сторону.
– Ребята! Что мог, для обоих вас, сделал. Спасибо, что выручили тогда меня. Не могу оставаться в долгу. Возьмите по двадцать пять рублей. Купите на них подарки своим родителям.
Со стороны Ленинграда подходил рейсовый автобус. Значит, минут через пять должен подойти автобус и в сторону Ленинграда. Автобусы ходили довольно часто, минут через двадцать, а эту закономерность в графике движения, ребята заметили давно.
На противоположной стороне дороги автобус отошел от остановке, на которой, озираясь по сторонам, суетился Махал Махалыч, выбирая момент, чтобы не мешая транспорту, перебежать дорогу.
– Товарищ старшина! – махая рукой, выкрикнул Володя.
Перебежав дорогу, Махал Махалыч, хлопнув кого-то из ребят по плечу, прокричал:
– Вот шельмецы! Так бы и уехали, не простившись с седым стариком? А я для вас хотел дембельский подарок сделать. С самого утра в штабе дивизии пытался оформить вам водительские удостоверения второго класса. Всё готово. Но нет подписи командира дивизии. Ольховский согласился подписать, но печать в сейфе у генерала.
Все ребята второй роты третьего года службы, а вместе с ними и Гриша Ким еще недели три назад успешно сдали теорию и вождение автомобиля на второй класс. Удостоверения не были получены.
– Поступим так: приехав домой, вы все напишите мне домой, не в часть, укажите ваши адреса, на которые выслать удостоверение. Удостоверения ваши я получу и вышлю заказным письмом. Цыбанцев и Краснобородкин были у меня дома, адрес знают. Так годится?
Ребята согласились, а Володя предложил:
– Товарищ старшина! Мы с Назаровым через четыре месяца сами к Вам заедем в гости. Можно?
– Конечно, приезжайте! Помню я о ваших делах. Буду рад узнать, как вы там обустроитесь в новой жизни…
Как будто что-то вспомнив, Махал Махалыч уточнил:
– А ротный не пришел вас проводить?
– И не подумал! – с присущей иронией, с нотками сожаления в голосе, отпарировал Сашка Донецкий.
– Нельзя обсуждать действия командира, но я скажу, что поступил он не по-человечески. Вчера на совещании у комбата никого из вас не хотел отпускать, особенно Назарова. Да, хрен с ним! Через полгода и я на дембель уйду. В ноябре сорок третьего меня на фронт взяли. Двадцать пять лет скоро…
В подошедшем автобусе кондуктор, пожилая женщина, узнав, что ребята едут со службы домой, плату за проезд в размере двадцати семи копеек не взяла. «По пятачку достаточно с вас» – решила она. Рассевшись на свободные места, ребята приумолкли. Каждый думал о чем-то о своем, но вместе с радостью, всех их тревожила одна мысль: как обосноваться и не затеряться в этой новой жизни, от которой они попросту отвыкли, где не будет ни комбата, ни ротного, ни старшины. В этой новой жизни не будет не только отбоя и подъема, не будет и бесплатной формы одежды, не будет и бесплатного завтрака, обеда и ужина.