Есть у нас порядок строгий:
Каждой раннею весной,
Чтоб не портились дороги,
Транспорт разный грузовой,
Многотонные машины
Не пускают на шоссе,
В гаражах рядочком чинным
На прикол их ставят все.
Много лет на большегрузе
Отработал Михаил.
Он на нём ещё в Союзе
Все пути исколесил.
Был шофёром первоклассным,
Знал дороги наизусть,
Все заводы знал прекрасно,
Не терпел тоску и грусть,
Слыл потешником, повесой…
Но шутил, да дело знал
И порожних дальних рейсов
Никогда не допускал.
Вот опять стоит машина,
Миша отпуск получил.
А была как раз путина,
Он рыбалить зачастил.
Как-то раз он ловит рыбу…
Вдруг начальник отыскал,
С ним мужик солидный прибыл,
Приставать к шофёру стал:
«Крутанись, прошу, как брата,
До столицы и назад.
На заводе нет проката,
Все станки у нас стоят!».
Михаил, присев на ящик,
Окунька с крючка снимал
И промолвил: «Что ж ты раньше
Свой прокат не доставлял?».
Отвечает чин уныло:
«Не продумал, упустил…».
«Значит, вместе едем, милый», –
Сделал вывод Михаил.
«Инженера дам, завскладом
Или зама своего…».
Михаил был твёрд.
«Не надо, – отвечает, – никого !
Не поедешь, не работай,
Объявляй потом аврал…».
И директор с неохотой
Но поехать слово дал.
… За ночь, вдруг сменившись, ветер
Холод с севера принёс.
А проснулись на рассвете –
Лужи вымостил мороз.
В путь директор собирался,
Ноги в валенки обул,
Весь шарфами обмотался,
Полушубок натянул
Вот отправились мужчины
С ветерком да с Богом в путь.
Михаил ведёт машину,
Чин надумал прикорнуть.
За окном пейзаж менялся:
То деревья, то кусты…
Но шофёр не любовался,
Вспоминал, где есть посты.
Вдаль вгляделся: вроде люди,
Значит, будут проверять…
И директора он будит,
Просит валенки снимать.
Тот, понятно, возмутился,
Даже властью пригрозил.
Но водитель не смутился,
Популярно разъяснил:
«Если ты прокат желаешь
Для завода привезти,
То сейчас же залезаешь
В кузов, мать твою… прости!
Там соломка есть, постелешь.
Я забраться помогу.
Только встать, иль сесть – не смеешь
И, конечно, ни гугу!».
«Мне и тут неплохо ехать», –
Чин уткнулся в шарф лицом.
«Непонятно что ли, нехристь,
Что я еду с мертвецом?!».
Чин был явно ошарашен,
Но противиться не мог
И, как холод ни был страшен,
Сам стащил обувку с ног.
Влез он в кузов… Впрямь ребята
На дороге тормозят.
«Что без пропуска? Куда ты
Путь свой держишь?», – говорят.
Михаил кивнул на кузов,
Со щеки утёр слезу:
«Я с особым еду грузом,
Экспедитора везу»,
Ловко вспрыгнул на подножку
Самый резвый из ребят,
Видит: труп не понарошку –
Ноги голые торчат!
Клюнув скопом на обманку,
Патрули дают наказ:
«Поезжай, крути баранку,
Нажимай сильней на газ!».
Семь постов преодолели!
Все, как первый постовой,
На «покойника» глядели
И качали головой,
И рукой махали сразу,
И велели проезжать…
А приехали на базу,
Продолжал «мертвец» лежать.
Михаил, хоть и бывалый,
Но порядочком струхнул
И, решив: замёрз, пожалуй,
Мигом борт перемахнул!
Тронул «труп»: «Вставай, начальник!».
У того открылся глаз,
Зубы дробно застучали.
Брань одна лишь сорвалась
С уст его. Смешно шофёру:
И откуда взялся пыл?
Побежал бегом в контору,
Даже валенки забыл.
Отогрелся. И с прокатом
Михаила отпустил.
Сам же поездом обратно
Иль автобусом катил.