Роскошный дуб в долине красовался,
Прекрасна зелень летнею порой,
Ветвями он своими распластался
Под плоской Сыркашинскою горой.
От устали к стволу я прижимался,
Руками прикасался я к ветвям,
И новых сил поток в меня вливался,
Как будто бы Антей вселялся сам.
К работе приступал я снова свежим,
Душа от радости цвела и тихо пела,
И грубый дуб таким казался нежным,
Что мне взлететь и полететь хотелось.
А в бане веник дуба – красота!
Целебен, ароматен и заборист,
Он всякого в парной пропарит так,
Что в нём проснется снова бодрость.
Но лето коротко в краю моём родном,
Осенний холодок уже оставил след,
И дуб с соседскою берёзой заодно
Раскрасил листья в желтоватый цвет.
При тихой солнечной устойчивой погоде
Коричневым и желтым полыхал он светом,
Не стало зелени, так повелось в природе,
Не стало красоты, что так любил я летом.
Но тишина не вечна, ветер листья рвет,
И жёлтая пурга вдруг разгулялась,
И словно кто-то стонет, воет и орёт,
А крона дуба быстро оголялась.
Как стая птиц вспорхнули листья дуба,
Помчались вдаль, гонимые потоком ветра,
Но листья не хотят лететь, и это им не любо,
И нет вдали для них ни ласки, ни привета.
Последний лист сорвался с ветки дуба,
Слеза дождя скатилась по стволу;
И даже к дубу осень очень грубой
Пришла незваной гостьей ко столу.
И в скорби дуб простер ветвями к небу,
От горя по ушедшей радостной поре,
И был ли дуб, а может быть, и не был,
А есть лишь остов голый во дворе.