в пыли дорог персидских
там,
где один властитель
за другим
владели властию меча
несчадно головы рубя
землей беременной под солнцем
с холодных гор текла вода
и люди рыли арыки
чтоб напоё'нная земля
дала плоды
в голодные их рты
в одном из городов
пред входом на базар
да под ногами
лежит плита
изрезанная письменами
пришел я в этот городок
с мечами жаждуя богатств
и порубил первых...
и взял все то что можно
унести
уходя Я
задула буря
ветром людям неподвластным
упал с коня
сломал я спину
но не умер
вот проведенье!
в миг увидел я
что сила больше не моя
что я останусь здеся
навсегда
***
предутренняя дремота
воспоминания плывут
перед глазами
я помню долго шел
отряд в пустыне
отец его мой вел
добычи жаждя
и признанья
лихости своей
нас было
два
и три
и тридцать
не все хотели мы
идти в такую тяжь
но были мы заложники
стеченья обстоятельств
иль судьбы
те земли где мы жили
были пере населены
невозможно продохнуть
от грязи тел людских
отец и я
три брата Красных
тридцать простолюдин
помесье двух племен
которые своих уж несчитают
мы шаг сделавши пошли
и шли страдая
ношую пустынной
жажда, жар, крохи еды
мы шли уже не зная почему
вперед
как странно, люди
даже в половину мертвы
когда все просто и одно
поднялись и пошли
нет, непослушный юркий ум
непостижимой силою тупой привычки
неузнает, и он вреден, право
в деле проведенья караванов
и вот после такой жары
пришли в предгорья мы
близко к тому
к чему мы шли
холод, чистый воздух
чистая вода, безлюдье ...
мы дошли...
и,
стали умирать
с отцом упали наземь мы
и пелена покрыла дурнотой нас
Красные сгрудились вместе
тяжело дыша боролись с смертью
из тех тридцати
младые умерли в теченье часа
пять их было
остальные двадцать пять
похоже приспособились
скорее нас
вот солнышко взошло
и подогрело нас
с отцем ожили мы
и стало все менятся
те двадцать пять
как оказалось
приспособится могли лишь раз
движенье стало уходить из тел их
падали они стекляным глазом несмотря
тускнели серо яркость жизни отпуская
мерли
сначала семь
потом двенадцать
двое еще дышат
и пытаются идти
но видно сразу
- нежильцы
осталось четверо их
и все те
кто слуги были
их хозяева
плюмаж раскрыли по земле
остались отец да я
три Красных
четверо безродных
с тех пор
я запах смерти
чую, в телах людских
и, по движению считаю
сколько осталось им