К 30-ЛЕТИЮ ПАМЯТИ ПОЭТА И ПРОЗАИКА
ВАСИЛИЯ ДМИТРИЕВИЧА ФЁДОРОВА...
ПОЭТ
ПОЭЗИЯ –
НЕ СТРОЧКА ЛОВКАЯ,
ЧТО МУЗОЙ ТОМНОЮ
ПОДАРЕНА,
ПОЭЗИЯ –
ЖЕЛЕЗО КОВКОЕ,
КОГДА С НЕЁ
СЛЕТИТ ОКАЛИНА.
В.ФЁДОРОВ
Василий Фёдоров. Поэт-гражданин. Неистовый борец «за красоту людей живущих, за красоту времён грядущих». Его трепетные и пламенные строки любви, стремительность чувства, взлёты и падения от «Радость, нежность и тоска, чувств нахлынувших сумятица» до «Поэзии живая связь оборвана… Я мир теряю!»… Он идёт к нам с доверчиво распахнутым сердцем. И мы говорим: Василий Фёдоров — наш поэт.
Он родился в Кемерово, вырос в сибирской деревушке с нежным именем Марьевка, где «озеро, за озером заливные луга, за лугами быстрая пескарёвая река, за рекой лес и далёкий туман…»
Он учился и работал в Новосибирске. Всю войну на заводе имени Чкалова. И поэтому мы тоже говорим, что он НАШ ПОЭТ.
Во время Дней советской литературы наш корреспондент встретился с Василием Дмитриевичем.
— Чем памятен наш город?
— В Новосибирске со мной случилось удивительное. Это было в 1936 году. Я учился в авиационном тезникуме и послал свои стихи в «Большевистскую смену». А подписался нашим деревенским семейным прозвищем : «Василий Лёхин». Ждал с нетерпением. И как хорошо сделал, что именно так подписался. Потому что в газете появилась обзорная статья, в которой от Василия Лёхина летели клочья! Меня обвиняли в пессимизме и упадничестве. Газету я спрятал, чтобы не попалась на глаза старшему брату и односельчанам, которые тоже здесь обжились. С тех пор почти никому не показывал свои стихи. И только через три года, когда работал старшим мастером на заводе в Иркутске, ребята из заводского литобъединения передали в местную газету моё стихотворение без моего ведома. И его опубликовали. Но я в редакцию так и не пришёл. Тот случай отвадил меня от редакций. И сейчас, когда там появляюсь, на меня находит страх. Даже когда хвалят, смотрю подозрительно: а не ошибка ли? Наверное, к хорошему было то, что меня вовремя разгромили.
Ну, а нынче в Новосибирске я отпраздновал своеобразный юбилей: 30 лет назад в 1947 году была издана моя первая книжечка — лирическая трилогия «Марьевская летопись».*
*
(Первая книга — «Лирическая трилогия». Поэма «Марьевская летопись» опубликована в журнале «Сибирские огни» в том же 1947 году.)
Так что Новосибирску я просто обязан своим поэтическим рождением. Я встречался тогда с профессиональными поэтами: Елизаветой Стюарт, Александром Смердовым, Ильёй Мухачёвым. В поиске моего начинания их поддержка была для меня очень дорога.
— Василий Дмитриевич, говорят, корни лирического характера в родословной.
По воле,
По страсти,
По власти отца,
По кротости матери бедной
Достались мне
Крепкие руки бойца
И сердце
Сестры милосердной.
Это автобиографические стихи?
— Да. Я вырос в крестьянской семье, был девятым ребёнком. Родители – люди простые, неграмотные. Отца я почти не помню, он рано умер. Мама про него рассказывала с умилением и гордостью. Он был артистической натурой: любил лошадей, любил меняться, бороться, на кулаках драться, любил красивые слова… У мамы характер мягкий. Она была как-то душевно развита. Знала много народных песен, я потом их записывал. Обладала тонкой наблюдательностью – хорошо умела передавать движения людей, жесты.
Я рано начал писать, ещё когда в школу не ходил. Стихи как-то сами приходили. В этом не было ничего удивительного: у нас каждый мог при случае что-нибудь сочинить. Брат Пётр был организатором и первым секретарём комсомольской ячейки. Стихи были его оружием… Писали все, но только мне довелось стать профессиональным поэтом.
— У Вас много произведений о любви. Можно сказать, что это одна из главных тем Вашего творчества?
— Главная тема — всегда жизнь. А это прежде всего жизнь людей, их работа, семья, счастье… А какое счастье без любви? И вообще, что такое счастье? Мы говорим о мире, об огромном нашем строительстве — ведь всё это для того, чтобы обеспечить человеческое счастье. Счастье и любовь — почти главное. Потому что человек, не познавший любовь, — бедняк. Надо, чтобы любовь появилась на земле. Если человек любит, он способен на большое трудолюбие, может совершить какой угодно подвиг. Не обязательно во имя любви, но любовь будет импульсом. Кстати, когда говорят «несчастная любовь», я не верю. Любовь несчастной не бывает. Какой бы она ни была, она счастливая. Она — Любовь.
— Василий Дмитриевич, лирического героя часто отождествляют с личностью самого поэта. И начинаются пересуды: вот он любил, а потом разлюбил… Счастлив — несчастлив… Но ведь герой, действительно, во многом сам поэт. Эта обнажённость чувств, души не сковывает?
— Поэт публичен. Раз он заявил, что он поэт, он должен преодолеть этот стыд, делиться своими чувствами. Что же я буду скрывать? Смотрите. Вот я такой. И на мне учитесь и счастье и несчастье познавать. О любви у нас вообще мало написано настоящего. Не всем удаётся эта тема. От того, что называется «про любовь», - это ещё не любовь. Размышлять о ней можно сколько угодно. Любовь непосредственна. Не по поводу любви, а сам повод… Всё начинают с любви. Но поэта проверяет другое чувство. Когда к пишущему приходит счастье, он быстро утешается и перестаёт писать. А настоящий поэт никогда не бросит. Я тоже начинал сразу с любви: в самом начале своего творческого пути написал маленькую поэмку «О ней». И любовь привела меня ко всем другим проблемам жизни.
Мы берём на себя ответственность говорить обо всём, что волнует человечество. Допустим, решался вопрос о сельском хозяйстве — поэты писали о деревне. И во многом помогли решить актуальные вопросы. Сегодня мы говорим о тревожном состоянии природы — об этом у поэтов уже много. Поэт занят устройством мира, создаёт свой идеал мира. И чем оригинальнее этот мир, тем интереснее поэт.
— Этот вопрос обычно задают людям пишущим: творческая лаборатория. Отвечают на него как правило, неохотно. И всё же всегда интересно, как это происходит? Как рождаются стихи?
— Они могут прийти к вам совершенно неожиданно. Вы идёте по улице – и вдруг к вам пришли стихи. Иногда их забываешь. Но хорошо записать строчку. Потому что если строчка откуда-то выскочила, значит, где-то уже существует стихотворение. И время от времени ломаешь голову: откуда же она выскочила? И вдруг: ах, вот ведь же откуда! И тогда приходит остальное.
Вот, например, мне как-то пришли строки:
По главной сути
Жизнь проста:
Её уста… Его уста…
И прошло несколько лет, прежде чем я угадал, из какого это стихотворения. Способность поэта — писать по этой строчке — это ещё и способность реставратора. Способность, допустим, Кювье по косточке ископаемого животного определить его фигуру, конструкцию. И обладать этой способностью очень важно. А вот поэму на ходу сочинять трудно. Она требует единого настроения, дыхания. А когда ходишь, бродишь, чувство меняется. Если я написал двести строк в поэме, а потом прервался, то, чтобы пойти дальше, я должен переписать всё заново, войти, врасти в поэму. А если я просто приклею, то этот шов будет виден.
— Кто из Ваших собратьев по перу близок Вам как поэту и читателю?
— Время от времени я чувствую потребность прийти к Маяковскому. Заглянуть в него, посмотреть… Меня не перестаёт удивлять его «Облако в штанах» в смысле интонации. « Алло! Кто говорит? Мама?» — и смотрите, как меняется: «Мама! Ваш сын прекрасно болен!..» Вот этот маленький момент — он требует специального изучения. Читаешь уже в который раз — и вдруг начинаешь замечать вот такие тонкости. Я очень люблю Есенина за его эмоциональность. Мартынова люблю…
— Считаете ли Вы себя чьим-нибудь учеником?
— Я никогда не прибегал к чьей-то непосредственной помощи. И не сторонник слишком большой опёки молодых. Время от времени я встречаюсь со студентами Литературного института, веду семинары, меня приглашают на Высшие литературные курсы, на Всесоюзные писательские конференции, мне пишут письма. И я всегда предупреждаю молодых поэтов, чтобы они не огорчались, если их ругают. Поэты часто походят друг на друга, потому что учителем бывает не жизнь, а литературные ассоциации. Надо больше доверять себе, даже в своих ошибках, и не сбивать себя с пути, который у тебя есть. И ещё надо воспитать в себе способность удивляться, воспринимать мир всё время, как первозданный, чтобы душа не обрастала роговиной.
— И последний вопрос, традиционный, Василий Дмитриевич: над чем Вы сейчас работаете?
— Меня сейчас привлекает драматургическая форма.
— Вы пишете для театра?
— Пока ещё не знаю. И это меня не занимает. Просто родился замысел, и его надо осуществить.
— Спасибо.
Интервью вела Л.БОРИСОВА.
Фото А.Попова.
Новосибирская газета "Молодость Сибири". - 1977. - 30 июля.
*
Малоизвестное ныне интервью...