Две тысячи восемьсот ступеней оставил на чужбине за спиной.
Там в горах, что в глазах чернели, стоит храм красоты не земной.
Он сияет внутренним светом, может быть от святых мощей.
Может он православный и в этом, зов души покаяний моей.
Шаг за шагом в безмолвии следом, друг за другом паломников ход,
Оставляют начищенным блеском, камни, сложенные на заре веков.
Мысли роем несутся по кругу, вороша память прожитых лет.
И твой образ так ярко, как чудо, сердце сжимает болью оков.
Ты, закрыв за собой плотно двери, за спиной примеряешь, оставленный след.
Плетью наотмашь, не жалея, в сердце вскрываешь внезапную дрожь.
Боль, скорбью пронзает, холодным исходом, оставляя на сердце рубец,как завет,
снять проклятье, что нас разделило, на семье твоей смертью заклейменная ложь.
Скрипнули, открываясь, дубовые двери, там, в полумраке заветный ларец.
Мощи Василия Чудотворца, снимут завесу, тайны жестокой навет.
Пусть ужаснётся, написавший сценарий, смерти без винных женских сердец,
в ревностной вспышке, во власти терзаний, перечеркнув любви сладостный бег.
Я иду против течения, чтоб достичь твоих берегов, там, в не реальном мире мгновения,
памятью бережно, проникая в сознание, вскрывает, хранимую в сердце любовь.
Я называл тебя - «Мая Светлость», за свет, излучаемый из души, яркой нитью сплетений,
изумрудного цвета, пленяющего до головокружения, до последнего стука в груди.
В этом храме старинном от свечей, огоньки, пляшут танец последний, прощанья любви.
Ты прости, нас Господь, верой своей освети, губы шепчут молитву, а на сердце дожди.
Ты прости, нас Господь, что слепы были мы, счастье данное жизнью не сберегли.
Ты прости, нас Господь, и грехи отпусти, путь в небесное царство ей укажи.
Губы шепчут молитву, со слезами в глазах, я из рук выпускаю тебя при свечах.
Губы шепчут молитву, со слезами в глазах, седина белизною проступает в висках.