Он был рад, что остался живой
В этой глупой, дурацкой войне,
Он был рад, что вернулся домой
В сорок третьем, как раз по весне,
Что в Тюрингии милой как раз
Были залпы ещё не слышны,
Что осколком всего только глаз
Был оплатой восточной войны,
Что под Курск он как раз не попал,
Потому как в местечке Тросна
Для всех тех, кто не ждал и кто ждал
Оставалась последней весна.
И как ехал домой в поездах,
Как не раз проходил патрули,
Помогала, наверно, звезда,
Из кошмара – под крышу семьи.
Потому и приветлив был глаз,
И улыбка, и признак вины,
Хоть те песни слышны и сейчас,
Что в начале звучали войны…
А другой всё молчал и молчал,
Всё смотрел и смотрел на холмы,
Может видел разбитый вокзал,
Может думал – они или мы?
Трупный запах, жару вспоминал
И могилы в кюветах дорог,
Мертвецов обгоревших оскал,
Цену снятых с убитых сапог…
Потому был приказ присыпать
И своих и чужих – всё одно…
И неслось в голове – твою мать…
И терпеть – что дано, то дано.
Без торжеств, без поминок – вот так
Прикопали – потом, всё потом,
В полутемь, полумглу, полумрак
Уходили, означив крестом…
Почему же так память свербит,
Почему же не рад, что живой?
От насмешек, плевков и обид
Он молчит над пожухлой травой…
Ну а нам, что страдать-горевать?
Был бы повод, найдём торжество…
И несётся уже – твою мать…
Вот и праздник как раз – Рождество…