Виктору Жеребину
Любимый мой! Мне кажется, январь, апрельскими капелями рыдая, как будто нам с тобой напоминает (и как ни спорь с ним, как ни отвергай!) – я для тебя такая же родная, хоть далека! И вся твоя печаль – в твоих стихах. Ей не дано молчать.
Любимый, как слова твои просты! Рифмуя задержавшуюся стужу, ты даже не скрываешь, как нам нужен огонь любви, сжигающий мосты, которые, казалось, не разрушить, – меня навек оставив там, где ты.
Любимый мой! Еще любимый мной (едва ли менее любимый мной, чем прежде!), позволь по-прежнему мне не терять надежды, что и (по-прежнему!) любима я тобой! Я путаюсь в словах! Но в них ли суть!? Когда молилась ниспослать забвенье (готов ли ты мне это прегрешенье простить?), слова мою давили грудь, и гасло пламя жаркое свечи, когда на всякое в рыданиях "ЗАБУДЬ!" мне "не забуду!" слышалось в ночи.
Любимый мой! Любимый... Помолчим...
Январь, апрельские роняя слезы в лужи, твердит одно заученной капелью (и я ему – страшусь, но верю! Верю!) – Нужна тебе! И ты мне нужен. Нужен!
08.01.14