Две линии с изгибом каменеют,
Как статуи, коснувшись лишь к которым,
Увижу солнцем разрисованные шторы
И лебедя поглажу ласковую шею.
На берегу реки которой не было,
Которой нет, которой слишком много было
Ты пел прекрасно и фальшиво
И, избегая взгляда холодяще-медного
И, пряча взор свой за бровями длинными,
Так, опустив свой подбородок в шарфик бежевый,
Унес ты лебедя невежливо, унес ты снежного.
Понес его ты жгучими пустынями.
Ты положил в шкафу его, потешного,
Его усталого и.. безнадежно серого:
Уже не нежного, уже совсем не смелого
Ты вскармливал его надеждами.
И как-то раз, взглянув по меж одеждами
Увидел нечто, хлопнув дикими ресницами
А были там горящие кометы, безмятежность,
Там было время, с острыми его границами,
Там было небо с кружевными птицами
Глубины океанов там, под полочкой
И дерево, что вместо листьев, с лицами.
А в центре -
сердце, проткнуто насквозь иголочкой
И статуи, коснувшись лишь к которым,
увидел лебедя
и намертво задёрнутые шторы.