1
В этих улицах городских
Я тону, как копейка в канаве.
И окурки труб заводских
И дымят, и небо буравят.
Город – гром.
Город – грязь.
Город – грусть.
Мимо – лица,
Одежды – мимо…
Заору!
Сумасшедший?
Пусть.
Быть одним из всех – нестерпимо.
2
Не лайте на меня, не лайте,
Бульдоги важные и лайки!
Восторг визгливых ваших драк
Мне чужд, хоть я и сын собак.
Собачьей свары страшен ком.
Уж лучше быть всю жизнь щенком.
Не лайте на меня, не лайте!
3
Душа привыкла
И приемлет все…
Как старое помойное ведро.
4
Ровесник мой – бездомник из общаги.
Тоска в глазах. Когда успел устать?
Тебе плевать какого цвета флаги.
Плевать на флаг, когда он может врать.
Общаги коридорная утроба.
И келья с тараканами в углах.
Но только пусть тебя не тронет Злоба.
Гони её, мой джинсовый монах.
5
Общага – братская могила,
Прощальный марш-дебош влупи!
Ты нас в объятьях шлюх взрастила
И завещала: «Возлюби…»
6
Если верю – не верю.
Я к вере стремлюсь,
Как евреи к земле Ханаана.
На скрижалях души
Я со стоном врезал
«Не убий!»,
Захлебнувшись Афганом.
7
Пропадает день за днем,
Как копейки в телефоне-автомате.
Как за глупый разговор,
Мы судьбе дневную таксу платим.
Брось просящему в суму
Копейку медную,
Но не отдавай судьбе:
Она – не бедная…
8
Когда коснется позолота
Росы на травах и кустах,
Ты жаждешь птичьего полета –
Постичь величие и страх.
Но вот уж полдень. И дремота,
Тоска и лень тебя гнетут.
Тебе уже не до полета.
Стремленье – груз и тяжкий труд.
Придет закат кровавой птицей,
Крылом теней ударит в грудь.
И от него бежать и скрыться,
Найти покой,
Уснуть…
Уснуть…
1993