…Делали под общим, и пару дней наркоз отходил. Я просыпалась, съедала пару ложек чего-то протертого и удивительно безвкусного, и снова проваливалась в туман. Мне снились знакомые родные лица, бодрый говорок моей свекрови, Сашка, почему-то сразу заплакавшая, озабоченный муж с термосами и пакетами…
Когда я «вышла из сумрака», оказалось, что меня действительно навещали - и свекровь с отварным судаком, и муж с кашей-размазней, и Саша с книжными новинками. Я встала на ноги уже в первый вечер после операции, даже от обезболивания отказалась. Мне периодически звонили на мобильный, и я разговаривала. Ничего этого я не помнила. От двух дней осталась слабая дымка неясных образов.
Но по крайней мере, со мной все было ясно. Дождаться, пока зарастут швы, выписка и потом – долгое восстановление. К счастью, боли не было – ни до, ни после операции. Все обошлось. А вот одна из нашей палаты очень мучилась. И самое главное – никто не мог понять, что с ней, поставить диагноз. Ее гоняли с анализа на анализ, врачи менялись, но никто не мог найти лечение. Возможно, врачи просто скрывали страшный диагноз, но тогда почему хирургия? Не онкология?
Когда эта женщина выныривала из очередного приступа, она охотно болтала с нами. Как это всегда бывает в таких местах, женщины не таили подробностей своей личной жизни, выговаривая свой страх, свои переживания, свою боль. Она же рассказывала как-то ненавязчиво, с юмором, интересно. Хотя и выходила совсем обычная история: бывший муж – редкостный козел, бывшая свекровь – жаба, дочка Аня – умница, красавица, но развелась, внук Андрюшка – солнышко ненаглядное…
Что-то сблизило, возникла симпатия. Думаю, частично из-за того, что мой муж притаскивал каждый день «тормосок» с разрешенной нам едой (есть больничное было совсем невозможно), и мы делили водянистое пюре или геркулес, не чинясь, на всех. Частично – из-за того, что наши дачи находились по одному направлению. Частично – мы обе умели не только рассказывать, но и слушать, да и знали меру. Приятным оказалось общение и с Аней. Мы обменялись аккаунтами в соцсетях, и до сих пор (уже несколько лет) изредка перебрасываемся сообщениями. И я не сдержала слез, когда на очередную поздравлялку («Ань, передавай привет маме!») Аня грустно ответила: Инесса, мама умерла…
Кроме Ани, мою товарку по палате навещала приятельница. Она привозила ей ранние овощи со своего огорода. Загорелая, худощавая, с ровной сединой и как будто выцветшими голубыми глазами. Русская красавица… Она уже вышла на пенсию и безвылазно жила на подмосковной даче. Энергичная. От нее и наша измученная больная как будто подпитывалась энергией. Бывшая москвичка. Кажется, бывшая учительница… Назовем ее, например, Вера Ивановна. Собственно, и сама история:
В деревне всяк выживает, как умеет. Вера Ивановна жила своим огородом и небольшим садом. Продукт получался тем, что модно именуют нынче «органическим продуктом». Как выросло, так и выросло, удобрять и опрыскивать нечем, да и не на что. Пенсия смешная, помогать некому. Дров надо, за свет платить надо, того-сего надо, а где денег взять? Ну да Вера Ивановна рук не опускала. Пустила она жильцов. Жильцы – строители-туркмены. Несколько мужиков, жена одного из них да двое детишек. Мужчины целыми днями пропадали по чужим стройкам, женщина оставалась на хозяйстве, ребятишки паслись по всему поселку. По-русски один только жилец говорил, остальные – с трудом. Ну так Вера Ивановна беседы с ними беседовать не собиралась…
Лето прожили. Вера Ивановна подбрасывала жиличке то зелени, то щавеля, то белого налива, то что-нибудь из консервации. Все какой-нибудь витамин лишний детям, да и мужикам, которые уходили и приходили затемно, мылись, ели и валились спать. В благодарность жиличка иногда угощала Веру Ивановну своим варевом. А готовила она на дворе в казане – пальчики оближешь, и обязательно хоть маленький кусочек мяса, хоть косточку в свое варево добавит. Вера Ивановна мяса себе позволить не могла.
Видно, мужики туркменские мастеровые оказались. Работа нашлась, остались зимовать. Ребятишкам в школу надо, в четвертый класс. Отвели их в близлежащую поселковую, начали они учебу. Математика там – еще туда-сюда. А вот русский, письмо это самое… Никак. И стала Вера Ивановна с ними заниматься. Пошло дело, мальчишки сами с домашними заданиями к ней приходят, пятерки стали матери носить…
Пережили и зиму. В мае у мальчиков первый выпуск, окончание начальной школы. Учительница сказала: на выпускной надо родителей пригласить. Они спрашивают: а можно, мы бабушку пригласим? Конечно, можно!
Вот у учительницы шок был, когда два черноглазых туркменских пацана привели на утренник русскую пожилую женщину. И так и вьются около нее, и так и вьются: посадили, косынку на плечах поправляют, за руки держат… Первые ученики в классе – Атагельды и Арслан...