Неизвестно, обнаружили бы Федоров и Венье серебристые чудища, где затаился Вязов-Кленовский, если б вдруг над их джипом не пролетели допотопные фанерные самолетики, а из кабины "ведомого" не закричал бывший начальник сакского авиаподразделения, полковник Пригурок!
"Тут он, Андрюша, тут, гад! Я видел!"
Некогда удивляться! Некогда расспрашивать. Ясно, что "гад" - это Вязов, а Пригурок прибыл, как и они, ЕЙ на помощь!
Воздухоплавательные аппараты начала века, с опознавательными знаками США, спланировали на небольшую лужайку, благополучно приземлились, и к Фёдорову, хромая, побежал Михаиле Пригурок.
Из кабин самолётов стаои выбираться бабушки-летчицы, напоминающие коричнивыми шлемами, высушенные головки мака.
- Андрюша, - задыхаясь, шептал бывший начальник Федорова. – Тут Вязов, недалеко - я видел установку, она ушла под землю, но я запомнил место, да и женщины тоже... Коллеги наши, американки-эскадрилья "Железные бабочки".
- Хэллоу!
К ним подошла командирша лётчиц.
- Очень приятно, будем знакомы!
- Федорофф?
- Федоров...
- А... Майкл все время говорил: "Андрю-ша!"
Федоров понял, что "Майкл" - это Пригурок и представил иностранке Сержа Венье. Француз быстро расспросил бабушку, на отличном английском, о чем говорят русские, понял ситуацию, посерьезнел лицом, но и обрадовался одновременно - враг обнаружен, значит, ЕЕ можно спасти!
Воздухоплаватели присели на корточки, Пригурок начертил на земле примерные координаты "Термита".
- Недалеко...
- Надо спешить, Андрюша! Нас могли "засечь".
- Могли...
* * *
Вязов-Кленовский сидел перед экраном и набирал на компьютере программу, которая бы сработала самостоятельно - крыс никому не доверял. Он сам хотел нажать кнопку и уничтожить ненавистное ему ЧУДО!
Пламенный силуэт БОГИНИ был совсем близко. Какие-нибудь 20 км отделяли ЕЕ от губительных "Термитов"...
Глазки крыса бегали вслед за пальцами по клавиатуре электронного мозга, нос удлинился, ноздри хищно шевелились в предвкушении добычи. Вдруг, здание-ракета вздрогнуло, мощные лапы подняли его над землей. Вязов ощерился - видеокамеры внешней защиты пульта, спроецировали на монитор группу военных и старушек в кожаных летных костюмах Впереди стояли, недавно разжалованный им офицер «Термита». Крыс запищал от ярости! Он защелкал клавиатурой компьютера, но лифт уже открыл створки дверей и в него успели войти Венье, Пригурок, пара бабушек и офицер. Федоров, ведомая "Бабочек" и еще трое американок остались снаружи. Лифт скрылся в корпусе здания.
Бронированная панель, скрежеща, заползла на шурф подъемника, отрезав вошедших от друзей.
Летчицы открыли пальбу из "кольтов", но ковбойские пушки были беспомощны перед толстенным металлом...
Андрей кинулся к лапам «Термита», хотел взобраться по ним, но на полпути остановился - вдалеке показался ЕЁ огненный силуэт!..
- По машинам! - пронзительно закричала ведомая "Железных бабочек", американки поковыляли к своим аппаратам, а Федоров спрыгнул вниз и побежал к джипу: "ЕЕ надо остановить!" В голове капитана запылал пожар страха, сердце так застучало, что ему показалось, будто он, вот-вот, взлетит.
...И человек действительно взмыл в воздух и понесся ЕЙ навстречу!
* * *
Вязов-Кленовский потерял из виду группу ворвавшихся в помещение пульта. Он лихорадочно нажимал кнопки компьютера, но электромозг, казалось, сошел с ума - на экранах мелькали разъяренные лица бегущих за Богиней людей, летящего по воздуху Федорова, сияющие глаза ненавистного "огненного объекта" и серебряные корпуса "Термитов", разворачивающиеся в сторону пункта управления!..
- Ах так! Крыс нажал красную кнопку. Здание снова дрогнуло, из его хищного носа плавно выплыли три шаровых молнии и медленно двинулись к цели...
...И уже почти прожег лазером дверь пульта Венье, и взлетели с поляны "Железные бабочки", а братья-татары яростно долбили ножами прозрачный люк над головой Вязова - предотвратить несчастье не удалось...
Фиолетовые сгустки энергии остановились от НЕЁ в полукилометре, как бы посовещались, затем неожиданно выросли в размерах и рванулись вперёд!
ОНА встретила смерть спокойно. Одна молния отбила ЕЙ правую руку, другая - левую, а последняя насквозь пронзила сердце...
Люди закричали так, что из пасмурного неба хлынул дождь! Женщины, дети, мужчины рыдали, глядя, как осторожно опускаются на поле ЕЁ отсеченные конечности, и бежали к рукам своей Богини и целовали их, медленно уходящие под землю...
Волшебные силы иссякли - Федоров спланировал в самую толпу. Он плакал вместе со всеми и просил, чтобы ОНА их не оставляла, чтобы ЛЮБОВЬ жила вечно! ОНА, в ответ, грусто улыбалась...
Оранжевое пламя медленно покидало тело, глаза потускнели. Прежде горящие локоны побелели и неестественно застыли.
Вдруг, хлестнул ливень, забушевал невесть откуда прилетевший ветер и ЕЁ прекрасное тело стало цвета мрамора, глава чуть склонилась к людям, неизмеримая печаль замерла в этой покорной позе...
ОНА тихо-тихо легла на залитый дождем цветущий луг, смяла тяжелым каменным телом его покров и скрылась из глаз. Заклокотали подземные воды, разноцветные ключи забили по всему контуру ЕЁ исчезнувшей фигуры, затем стихли, окутав паром долину, над которой воссияла радуга и солнце...
***
Из брюха "Термита" выехал на броневике Вязов-Кленовский. Крыс был в плаще, гордо смотрел на поверженного врага и довольно урчал - он сожрал! Сквозь оскал старых, щербатых клыков выпадали страшные слова: "Вот и конец, "Чудо" - мокрое место ты теперь, а не "Огненная Богоматерь"! Хе-хе-хе!"
Броневик остановился перед коленопреклоненным народом. "Товарищи! - заверещал убийца, - враг повержен! Москва спасена! Великое дело - оборону нашей социалистической Родины - мы выполнили с честью. Ура, товарищи!!!"
В Вязова полетели камни. Генерал скатился с башни и вынул из кармана портативный пульт управления - броневик открыл по народу стрельбу из пулемета. Снова пролилась кровь!.. Десятками падали на землю расстрелянные граждане. Написанные лики погибшей Богини, молитвы на холщовых полотнищах, цветы - всё вминалось в грязь сапогами военных. Они очнулись от гипноза и снова защищали власть, в лице очередного диктатора.
Отстреливаясь, крыс дополз почти до озера, как вдруг из воды вынырнул Федоров, вбил негодяя в прибрежную глину, раздавил ногой смертоносный пульт, поднял вопящего генерала над головой и зашептал в его грязную рожу: "Знаешь ли ты, на кого поднял руку?!"
Вязов дрыгал в воздухе короткими ногами и вопил;
- Как ты смеешь, щенок! Я врага видел в лицо, в 45-м, под Москвой!
- Ни хрена ты не видел, штабная крыса!
- На помощь!
- Ты даже ЕЕ лица не разглядел... Смотри, что творят твои слуги!
Над толпой плыл слезоточивый газ. Десантники кроили черепа людей саперными лопатками. Подоспевшая техника давила граждан гусеницами. Всюду смерть косила живое направо и налево...
- Видел? А теперь сдохни, нечисть!
Андрей швырнул его в воду, но она тут же отторгла генерала обратно! Сделав в воздухе неказистое сальто-мортале, Вязов-Кленовский снова шлепнулся рожей в грязь и затих...
Нервы Федорова не выдержали! Он захохотал, как сумасшедший, он пинал крыса ногами и кричал: "Ты ЕЙ не нужен! Нечисть! Нечисть!"
Невесть откуда, появились чекисты и уже знакомый военврач с наручниками. Оттащив Андрея от генерала, они сковали ему руки браслетами и потащили к вертолету.
Венье - узник КГБ
… Я не скоро выбрался из помещения "Термита". Вязов заблокировал все выходы, а сам ушел через нижний люк.
Вместе с советским офицером мы разрушили весь пульт управления, но смертельная программа все равно успела сработать, и я видел ЕЁ гибель на экране...
Когда же нам наконец удалось взорвать одну из дверей, офицер погиб от огромного бронированного осколка, пораженный в самое сердце! Я бросился по берегу озера к бронетранспортеру Вязова, но еще издали увидел, как на него напал Федоров, как сел неподалеку вертолет.
Я решил попробовать захватить аппарат. Мне это удалось - чекисты ринулись к Андрею, а я разоружил пилота. Так мы и сидели с ним, пока в салон не втащили избитого Федорова и старший не скомандовал вертолетчику взять курс "в зону задержания".
Что это такое и где, я не знал, но направив на него пистолет, приказал следовать в Москву, в Кремль. Затем я разоружил чекистов. Заставив освободить Андрея, я связал их и еще раз внятно сказал пилоту о маршруте - МОСКВА!
***
Мы с Федоровым смотрели в иллюминатор, под нами сиял на солнце ЕЕ силуэт. Вокруг шел бой…
Душа отяжелела от постигшего нас несчастья. Справедливая кара - вот что удерживало меня от желания сжечь заживо чекистов и не вступить в бой с наземными войсками - это должен был остановить президент страны. Убийц будет судить народ!
Как наивно... Едва мы снизились над мостом, возле Кремля, как нас закидали гранатами с парализующим газом. Последнее, что я запомнил - башни древней цитадели Руси. На них крепили рубиновые звезды, свиноподобные дирижабли…
* * *
Пробуждение было болезненным. Ноги не шевелились, по всему телу перекатывались волны жара, голова тупо соображала и хотелось пить.
В камере сидел военврач, которого я доставил в Москву связанным... Он неожиданно заговорил на французском и, приятно улыбнувшись, спросил, чего я хочу.
- Пить...
- Хрена с два!
Чекист захохотал, как безумный, а я смолк и не ответил ни на один из последующих вопросов. Взрослый человек порол какую-то чушь про шпионаж, про вербовку советских граждан и ни слова об убитой ЛЮБВИ!.. Господи, ну почему так?! Зачем высшие силы не вмешались и вновь позволили убить ЕЁ? Неужели Человечество снова наказано за жестокость, равнодушие, тупость, неужто опять понадобятся тысячелетия для искупления вины?
Ах! Хотелось плакать, как в детстве - навзрыд! Хотелось запеть гимн в честь поверженной ЛЮБВИ, воскресить ЕЕ!
* * *
Многим испытаниям подвергли меня бойцы «Щита и меча» своей страны.
Я, с трудом, выдержал суточное заточение в шкафу. Свет, место, чтобы пошевелиться - все отсутствовало в этом древнем изобретении инквизиции. Из шкафа я выпал на носилки и меня потащили в резиновую камеру, где вновь задавали вопросы, а потом вышли и начали откачивать воздух.
Скоро из ушей, горла хлынула кровь, я захлебнулся и потерял сознание…
* * *
Многомесячные попытки сделать из меня врага и шпиона не удались. Кто-то решил, что надо бы бросить "по ошибке" иностранца к рецидивистам. Но и это ничего не дало. Я не говорил по-русски, я не был интересен уголовникам. Они из тюремной солидарности выходили меня, а потом пригрозили бунтом, если француза не уберут и чекисты убрали...
Следующим местом заточения оказалась психбольница. Строго размеченным и давно известным всему миру путем, КГБ медленно уничтожал свою жертву.
Палата, куда меня поместили, была круглой. Койки стояли в центре. Несколько дней я пролежал привязанным. Кучка идиотов, вместе с громадными санитарами, всячески издевалась надо мной, затем посетил психиатр. Очкарик не щупал пульс, не рассматривал зрачки, он щелкнул медбрату пальцами и две недели после его визита, они кололи "больного" "успокоительным"...
Я стал молиться вслух, петь песни детства и шептал о ЛЮБВИ, путая французские слова с английскими. Однажды, санитар услышал от меня
какой-то запомнившийся текст на русском - его часто кричали друг другу уголовники. Детина захохотал, позвал врача, и меня развязали. Курс закончился! "Медики" признали пациента идиотом, отобрали всю одежду и позволили гулять по палате голым, как все...
Молодой организм выдержал. Разум победил. Я решил не выдавать себя. Всё так же пел песни и говорил эту глупость на русском языке...
До сих пор никто не перевел специфическую фразу. Очевидно, она содержала в себе чудовищную непристойность и всегда веселила обслугу до слез. Надо же! Она, обслуга, умела плакать!..
Жизнь продолжалась. Я бродил по кругу. Дрался с идиотами - их натравливали медбратья. Впрочем, не на одного меня. В палате было несколько подозреваемых недураков, и из них, вернее, из нас пытались выбить последнее...
Мне запомнился один. Маленький киргиз, который передвигался, то рысью, то галопом и строил агрессивным идиотам такие рожи, что они быстро оставляли его в покое, заходясь криками ужаса - это еще больше смешило медбратьев. Сначала я считал дни, потом сбился и бросил. Жизнь в подобном кошмаре не нуждалась в календаре...
* * *
Неожиданно, всех недураков перевели в пятиместную палату с решеткой в углу, за которой лежал пожилой человек, питаемый кислородом и капельницей. Всем выдали пижамы. Мы растерялись...
Помог киргиз. Он продолжал скакать по комнате, давая понять, что не надо менять иммидж идиота. Я снова запел.
Киргиз "помог" и человеку за решеткой. Несколько дней он подслушивал, о чем говорили старик и приходящая к нему женщина, потом шепнул мне: "Большевик, сестра",.. - И я понял, так как первое слово известно всему миру, а второе похоже на английское "систэрс".
Между родственниками был постоянный конфликт. Сестра, улыбаясь, что-то говорила брату без умолку и гладила по связанным конечностям, а он делал все возможные попытки дотянуться зубами до трубок с кислородом или лекарством. Человек явно желал смерти. Ведьма - нет! Она наслаждалась медленной агонией.
Наконец большевика не стало. Ночью, я видел, как киргиз пробрался к решетке, снял с себя пижаму, набросил рукав, как петлю, на питающие старика шланги аппаратов и вырвал их из измученного тела. Меня охватил ужас! Я не смог сдержать крик. Убийца кинулся под койки и пробрался к своей - никто не проснулся. Тогда, тем же путем, киргиз вернулся ко мне и предложил удавить - я отказался! Долго он смотрел на меня темными раскосыми глазами, затем кивнул и отошел.
***
Через пару недель, меня нашел дед. Доменик Венье поднял на ноги
половину Европы - чекисты вынуждены были "исправить ошибку" и вернуть иностранца на Родину.
* * *
По приезде в Париж, я отказался от какого-либо госпиталя и предпочел бродить по окрестностям замка деда. Доменик, как мог, помогал мне забыть происшедшее: оградил от любопытных друзей и гостей, собственноручно седлал любимого жеребца, предложил даже организовать соколиную охоту, но я отверг эту затею, так как любое преследование живого существа вызвало бы только одно воспоминание - ЕЁ гибель...
Молодость взяла свое, через пару месяцев, мне показалось, что я вполне реально оценил происшедшее и что, будучи непосредственным участником событий, а следовательно, свидетелем, могу теперь возбудить внимание общественности и правосудия к пострадавшим при ЕЕ защите.
Опять помог мой энергичный старик Венье. По всевозможным каналам он добыл информацию, из которой я узнал, что все живы, а вот Федоров пропал без вести. Последнее, кстати, никоим образом не взволновало меня, я был убежден, что личности, подобные Андрею, не исчезают бесследно.
Вместе с дедом мы снова отправились в СССР. Первым городом стал Саки...
* * *
Вот это озер
На бывшем