Всем, чего пожелает брюхо и тело,
прилавки забиты.
Нет дефицита!
Жратвы для ушей и глаз
завались тоже.
В витринах иномарок в профиль и в фас –
сальные рожи.
А у мусорных баков бомжи и собаки
кости гложут.
Не поймешь кто чьи…
Кричи – не кричи.
Стучи – не стучи.
Молчи – не молчи.
Да какая разница?
Когда всё – задница.
Полное единство у стрижено и брито.
Нет дефицита!
На забыто, налито, убито.
Нет дефицита!
На золотое корыто.
На наркоту.
На резинки.
На спид…
А у меня вечный дефицит
На деньги и красоту стиха.
Слышу, поэты, ваше ехидное «Ха».
Но ведь так уже было:
Когда все вокруг прахом,
Залито кровью, матом и страхом,
Поэзия лишается жизни
(в прямом и переносном смысле):
Или пуля,
Или петля,
Или сопли декаданса,
Заунывные романсы,
Гимнов авторы – засранцы…
Жизнь отдельно, красота отдельно.
А на хрена мне жизнь
без красоты?
И красота без жизни
на хрена?
Если я буду петь для бомжа,
То не о полете стрижа.
Я ему напомню о том,
Что Иисус тоже был бомжем,
Без дома, без семьи и без прописки…
27.01.00.