Вот это озеро, где родилось ОНА... Братья Мамаевы и бывший полковник Пригурок рассказали, как это произошло и провели нас к брошенному аэродрому с огромной плантацией красных гвоздик.
Боясь огласки, местные власти неоднократно пытались уничтожить любые следы ЕЕ пребывания, но цветы вырастали вновь, бетонка посадочной полосы превратилась в зыбкий песок, и мало кто решался приблизиться на каком-либо транспорте к огненному силуэту.
На бывшем пункте управления полетами, Надир, Дамир и Михаило Пригурок организовали музей имени Женщины-Пламя со смотровой площадкой. По узкой тропинке они водили сюда желающих и даже знакомили со смотрителем гвоздичной плантации Василием.
Бывший солдат покинул армию, неустанно поливал цветочное поле и даже намеревался жениться на дочке своего бывшего начальника. Михаило был не против. Сам он, из милитаристов перешел в стан верующих христиан к тому же прославился тем, что начал печататься в местной газете, как детский писатель-сказочник.
В семье старика царил покой. Теща вступила в ДОСААФ, она осваивала планер, историю самолетостроения и обменивалась письмами с "Железными бабочками".
* * *
Мой дед несколько дней принимал грязевые ванны, а по возвращении во Францию вложил 10 миллионов в строительство санатория "Саки", для детей всего мира. Очевидно, в предыдущей жизни Венье был орлом! Размах его крыльев поражал меня всю жизнь!
Теперь о Федорове. Пригурку рассказывал генерал Баркуша - тот самый генерал, что соорудил орган из полых корпусов ракет, что, будто бы, Андрей бежал из заключения и эмигрировал в какую-то страну, которая не помечена на картах. Название ее "Скрипания", чему, конечно, верить было сложно, поскольку Баркуша вообще стал немножко подвирать, оставив для себя единственную реальность - музыку!
Братья Мамаевы выяснили по своим каналам, что Федоров жив, стрижется наголо, отрастил бороду и принял мусульманство. Шатер его в радиоактивной зоне, на берегу озера с фигурой "Огненной Апы", проникнуть туда сложно...
Из всего этого бреда я понял одно - Андрея надо искать близ того места, где погибла ОНА.
***
Прощались мы с героями этой необычной истории очень тепло. Пили у Пригурка домашнее вино, были приглашены на свадьбу Василия и Анастасии,
В день отъезда, Мамаевы организовали целый эскорт - несколько километров, джигиты сопровождали наш автобус на низеньких монгольских лошадках!
Планов своих я ни кому, кроме деда, не открыл. Он же, прямо из Симферополя полетел со мной в Москву. Венье мгновенно одобрил решение отыскать Федорова во что бы то ни стало!
* * *
В столице СССР нам повезло! В первый же вечер, в ресторане отеля я встретил одного знакомого, который работал еще в Чернобыле и состоял в независимой комиссии по выявлению степени радиоактивного заражения. Представив приятелю деда, я объяснил ученому суть предполагаемого визита в странную зону под Москвой. Несомненно, мои сбивчивые воспоминания смутили молодого человека, но профессиональный интерес - побывать в местности с неизученным характером радиации, взял верх!
Мы запаслись необходимым оборудованием, пропусками и через несколько дней въехали в огороженную постами и колючей проволокой многокилометровую зону.
* * *
Надо сказать, что толстяк-полковник на КПП сначала даже не поверил - иностранцы и в радиацию?! Он долго рылся в бумагах, шептался с нашим сопровождающим, наконец дал команду: "Впустить!" - но ни он, ни московский КГБист за нами не последовали...
* * *
Пользуясь фотокопией плана зоны, наша группа довольно скоро добралась до озера, где взору представилась почти библейская картина крещения народа Иоанном-Предтечей.
Огромного роста дед, с бородой и седыми длинными прядями волос, вводил в священную воду старых и юных, омывал их, целовал в лоб и крестил троекратно, с поклонами и напутствиями.
Я подкрался совсем близко - Федорова среди них не было...
Меня заметили! Люди бросились прочь, а "Предтеча" нырнул и не всплыл... Конечно же, он остался в живых, ведь берега озера утопали в цветах и склоненных над водой ивах, хотя обнаружить его не удалось.
Посовещавшись, мы решили разбить бивуак и вскоре занялись каждый своим делом. Ученый с коллегой распаковали аппаратуру, Доменик, тут же, отправился опробовать чудодейственную силу водоема, а я побрел вдоль берега в поисках Андрея. Так шел я около получаса. Пели птицы. Целые стаи гнездились на молодых деревцах вокруг озера, тонко пахли гвоздики и медленно угасал закат. Федорова не было.
Совершенно отчаявшись, я отправился тем же путем назад, к нашей группе и неожиданно приблизился к купающемуся Венье. Вдруг, над водой раздался печальный стон, скрылось солнце, и поверхность озера окрасилась оранжевым светом.
Я увидел, как мой дед выскочил на сушу и вприпрыжку помчался к ученым. Старик испугался. Мой древний, бесстрашный рыцарь!
Птицы, вмиг смолкли. Заглядевшись на пламенеющую гладь водоема, я едва не наткнулся на сидящего в цветах человека…. Андрей! Узнать его было трудно: борода и волосы совсем седые, одежда изношена, но это - Федоров!..
Он что-то страстно шептал, глядя прямо перед собой. Я замер. Андрей, то ли не слышал, то ли не хотел обращать на меня внимания...
Красив русский язык! Какие-то нежные речи нараспев, а то часто-часто произносил мой друг.
Опустившись на корточки и не смея окликнуть Федорова, я затосковал. Мною овладело предчувствии чего-то невыносимо тяжелого, рокового…
Вдруг я услышал нежный, серебристый смех. Так смеялась только ОНА! Андрей упал на землю, обхватил голову руками и заплакал. Это не были слезы горя. Так радуются долгожданной встрече!
* * *
Очнулся я оттого, что меня гладил по голове старик Венье. Я встал и осмотрелся - Андрея на берегу не оказалось…
Войдя в воду по сердце , попытался читать Верлена... Знаю - мы с Федоровым говорили одно и то же:
Любовь моя! Твой жар, твое нежное лицо,
Глаза, манящие в прекрасное неведомое,
Грудь, вздымающаяся от переполняющих чувств,
Руки, обнявшие навечно,
Поцелуи, поцелуи, поцелуи...
Вдруг, погасло оранжевое пламя озера. Темная, неподвижная поверхность отражала лишь далекие, ненужные мне звезды. ЛЮБОВЬ - вот все, что составляло Галактику моих чувств!..
Послесловие
Никакого, впрочем, всепримиряющего послесловия ждать не надо – не будет.
Парижский издатель Гайст, по прочтении рукописи, заявил: "В вашей фантастике, никто из влюбленных не погиб, - это очень снижает романтический уровень повествования".
Я попытался возразить: "Как так?! А ОНА?" Гайст улыбнулся: "ОНА" - всего лишь символ, дорогой коллега. Раскланявшись, я забрал рукопись.
«Богиня, я люблю тебя, прощай! Видно только после моей смерти мир прочтет..."
Дюр Франсуа,
бывший сотрудник фонда помощи пострадавшим от аномальных явлений