По лужам искристым малыш босоногий скакал –
так приятно смотреть,
А в парке сидел на скамье одноногий старик
и хотел умереть
Из глаз его тусклых смотрела печально
усталость от прожитых лет
А плечи дрожали и будто кричали:
«Нет счастья и радости нет!»
А солнце? А лето? А дождик весёлый?
А струи, текущие с крыш?
А пары в обнимку? А визг возле школы?
А этот счастливый малыш?
А крик воробьиный? А цвет изумрудный
до блеска промытой листвы?
А чистое небо, бездонней, чем море,
в святом торжестве синевы?
Неужто не может согбенная старость
почувствовать счастье других?
Неужто ей только одно и осталось –
сидеть на руинах своих?
Неужто брюзжанье и взгляд исподлобья
прибавит здоровья и сил?
Ведь был же он счастлив, ведь был же он молод,
ведь был он любим и любил.
Он многое видел – всего и не вспомнишь
за долгую-долгую жизнь
Судьба его била нещадно, наотмашь,
безжалостно, только держись,
Под этой своей неподъёмною ношей
он сгорбился, сжался и сник
Хоть ты ничего в этой жизни не понял,
храни тебя, Боже, старик!