Меня терзают книги,
Я немею
От их незримого присутствия на полках,
Я примеряю на себя их ужас
И их позор,
И мне бывает страшно
От бездны человеческого зла,
Немыслимого,
Полного неясных
Нюансов,
Красок, от которых
Рябит в глазах,
И хочется бежать
К отшельникам в пустынную обитель.
Но я упорно, словно мазохист,
Тянусь руками к горестным романам,
Страдаю,
Будто кролик перед взглядом
Жестокого удава,
Что не знает
Пощады,
Лишь умеет убивать
Неведомым, обманчивым сюжетом,
Характерами,
Равными уродству,
И извращеньями души и тела.
Но тянет к злу.
Не в силах побороть
Свой страх,
Своё печальное желанье
Ещё раз испытать бесцельный стресс,
Я эти книги с полки достаю,
Чтоб мучить обречённой болью совесть
И мнить себя безгрешным.
Боже мой!
Ведь я такой, как все,
А, значит, тёмен
И страшен, словно омут.
Как мне жить?
1. ДНЕВНИК ГОРНИЧНОЙ ОКТАВА МИРБО
И жить ли дальше?
Я представил вдруг
Себя несчастным маленьким поэтом,
В котором еле теплится огонь
Надежды и мечты.
Я обречён
Быть жалким.
Все мои порывы
Закончатся бессильем на постели,
И страсть умрёт,
Едва успев расцвесть.
Приходит Селестина.
Кто она?
Служанка?
Или, может быть, сиделка?
Скорей, любимая,
Весна моя и сказка.
В ней столько красоты и обаянья!
Она поймёт
Незримое движенье
Души
И радостно ответит.
В её глазах читаю состраданье,
Но в ореоле нежности и счастья.
О, Селестина!
Будь скорей моею!
Телами мы сольёмся,
Словно прыгнем
В загадочную бездну,
Из которой
Возврата нет. –
- Ах, милый Жорж, не надо! –
Она мне говорит
И тихо плачет.
Но я настойчив,
Завтра будет поздно.
Она готова быть моей рабыней,
Носить меня, как куклу, на руках
И улыбаться бешеным порывам,
Смешным моим желаньям.
Я настойчив,
Мне хочется познать
С ней боль и смерть,
Мне нужно с нею слиться
В той близости,
Что выше всех касаний,
Что дарит неземное наслажденье.
Она боится,
Или это нечто
Иное?
Ей страшно вдруг остаться виноватой
В том, что случится.
Женское лукавство!
Ведь так смешно познать любовь и страсть
С калекой
Ах, она рискнула!
Я ей отдался
И взлетел на небо,
Туда, где голоса земли
Почти условны,
И крики усмирила высота.
Да, Селестина, ты меня убила,
Так не кричи бесцельно:
- Где ты, Жорж?
Предайся, как положено, разврату
И ни о чём не думай -
Жизнь бездарна,
А высота бескрылым не нужна.
2. КОЛЛЕКЦИОНЕР ДЖОНА ФАУЛЗА
Я много раз читал.
Мне было страшно,
Но я читал упорно,
Ждал иного,
Счастливого финала,
Не дождался,
И стал кроить по-своему сюжет.
Мне думалось,
Что не паук я вовсе,
Поймавший в сети бедную Миранду,
Запутав, словно муху в паутине,
И медленно лишив любви и жизни.
От мысли, что неведомый насильник
Вдруг может изменить теченье сказки,
Дыханье прерывалось.
Калибан казался нереальным,
Словно тьма,
Безумная,
Как призраки-вампиры.
Подобный поворот
Событий горьких
Мне был не по нутру.
Я словно грезил
В романной бесконечной правоте
Совсем другой коллизией,
Когда
Мужчина попадает
В лапы бездны,
Что фурией зовётся.
Ах, простите,
Меня, великий Фаулз!
Я заврался.
Вы из меня по капле вынимали
Высокие волнующие чувства,
Взамен оставив только безысходность
И настороженность,
И вечное желанье
Не доверять в тоске
Тому, кто рядом,
Поскольку вдруг из нежной скорлупы
Родится Калибан.
Мне безразлично, как звать его,
Быть может, это Чарльз,
А вдруг Иван,
Иль Шмулик,
Иль Саид.
Хотя и женская душа вполне подходит
На роль неисправимой паучихи,
Способной убивать любовь и жизнь.
О, люди!
Как мне хочется забыться
Среди добра
И нежных проявлений!
Но не выходит.
И, наверно, книги
Не виноваты
В ужасах и в боли.
Они лишь отраженье нашей бездны.
Как страшен,
Как опасен Человек!
Рафаэль-Мендель
15 января 2014г.