Однажды Антон вышел из поезда на станции Шлюз.
Мой друг Антон поехал в Питер,
но вышел на маленькой станции Шлюз;
Что там с ним приключилось в вагоне,
я даже представить боюсь.
Антон в любую поездку возит с собой кальян.
Мой друг просто выходит в тамбур
и налаживает свой кальян,
Но, наверное в этот раз он был малость пьян.
И вот он стоит в снегу, а вокруг него – станция Шлюз…
На неровном заснеженном щебне, рядом
с короткой платформой станции Шлюз,
И тут начинается блюз.
Из снегопада вываливается хмурый гопник,
спрашивает, кто он такой и как его зовут.
Представляете, какой тупой гопник: спрашивает
у Антона, как Антона зовут,
И вообще, что он делает тут.
Мой друг немного опешил и просто сказал: Антон;
Он так и сказал, как есть, я, говорит, Антон,
А этот хмырь ухмыльнулся и ответил
в рифму: понтон.
Представьте, у нас в России каждый второй – поэт.
В какого гопника ни ткни – будь уверен, это поэт,
Другой такой страны, согласитесь, попросту нет.
Но наш Антон не таков, он молча тому в торец.
Ни слова не говоря, Антоха сразу съездил
тому мужику в торец,
В этом смысле он молодец.
И этот козел упал, так несильно, спиной в сугроб,
Продавил телогрейкой наст и провалился в ссаный сугроб.
Он лежал в сугробе и зачем-то щупал свой лоб.
И в этот момент Антон хотел уже про него забыть;
Антон забыл про него и повернулся прочь,
и стал уходить,
Но вдруг обернулся и увидел такое, что подумал:
«Не может быть».
Хулиган все лежал на снегу, но при этом
достал из кармана рацию.
Очень странно, думал Антон, зачем хулигану рация…
Я как-то стремительно хренею, дорогая редакция.
Под грязным ватником мелькнула форма,
это был ржд-шный охранник.
Он пропитым голосом по рации звал подмогу,
и это, блин, был охранник,
И до кучи на столбе начал хрипеть матюгальник.
Одно из двух, подумал Антон, отп…т или сдадут ментам,
Или, подумал Антон, сначала отп…т, а после
сдадут ментам,
А там будет хуже. Хуже мне будет там.
Если здесь такие охранники, то какие же тут менты;
Он живо представил себе, какие злобные тут менты,
И сразу стало грустно и тоскливо – до тошноты.
А хмырь в телогрейке выбирался из сугроба
и все еще звал своих,
И тогда Антон наварил ему второй раз – ботинком под дых,
И тот, наконец, успокоился, лег и затих.
Сейчас сбегутся, подумал Антон, куда мне от них уйти?
Они, наверное, бегут уже, а мне некуда от них уйти,
Осталась минута, не больше… и двинул через пути.
А там, на путях, как нарочно, угрюмо стоял товарняк.
Длинный-предлинный в обе стороны, стоял товарняк,
И подлезать стремно, и обойти никак.
Но состав загрохотал вдруг и дернулся.
Чудо, подумал Антон,
Теперь бы мне только запрыгнуть в какой-никакой вагон.
На счастье, была полуоткрытая дверь,
и он кое-как забрался в вагон.
Сбежались охранники, ищут бандита,
смотрят в январскую хмарь,
А мой друг сидит на полу вагона, один, как эфиопский царь.
Сидит в уютном товарном вагоне, курит кальян
и задумчиво смотрит вдаль.
Антон едет в Вязьму…