Хоть давно это было, но помнится мне до сих пор.
В день, когда белой шалью накрыло деревья и двор
И под снежным покровом не видно уж было земли
На дороге в деревню крестьяне ребёнка нашли.
Вот уж странное дело, девчонка в рубашке одной
Шла легко и спокойно по первому снегу босой.
У огня отогревшись, горячего выпив вина
Как котёнок, в клубочек, свернувшись, уснула она.
А всего удивительней внешность девчонки была,
Её кожа, как выпавший снег совершенно бела.
И такая же белая толстая в пояс коса,
И как зимние льдинки прозрачны большие глаза.
На найдёныша глянуть ходили с утра до темна,
Среди прочих и местная знахарка в хату пришла.
Оглядела собравшихся: «Ей место рядом со мной».
И без лишних вопросов забрала девчонку домой.
Не сумели добиться ответа, как девочку звать
И совместно решили малышку Беляной назвать.
Та всегда отзывалась, с улыбкой махала рукой,
Но всё время молчала, как видно родилась немой.
Как затейлив узор, что сплетает судьбы нашей нить.
Стала знахарка девочку тайнам и травам учить.
И когда шла к больным, то с собою Беляну брала.
Кто ворчал, говорила: «В девчонке не чувствую зла».
Вот и минуло, много ли мало, почти десять лет.
Стала знахарка старой, а Беляна вошла в свой расцвет.
Научилась отвары варить, останавливать кровь,
Обереги от сглаза плести и гадать на любовь.
Раскрасавицей стала, пошли женихи косяком.
Никого из сватов не пустила старуха в свой дом.
А Беляне совсем не до них, день и ночь напролёт
То по лесу гуляет, то венки из ромашек плетёт.
Всем однажды приходит судьбою отмеренный срок,
День, когда мы подводим поступков и мыслей итог.
Вот и старая знахарка, ночью уйдя на покой,
Поутру не проснулась, простившись с юдолью земной.
И осталась Беляна одна, после смерти старухи
Стали бабы чесать языки да придумывать слухи.
Мол, и нелюдь она, а краса её морок и чары,
Да и помощь её не нужна деревенским и даром.
Стал народ избегать одинокой Беляны избушки,
И хватались за крест, лишь завидят её на опушке.
А Беляна жила, ровно всё оставалось как прежде,
Принимала людей, приходящих с последней надеждой.
Но всё также тянулись мужчины к её красоте,
Вызывая у жен и невест своих ревность вдвойне.
Всё угрюмей смотрели, когда за водой она шла,
За спиною шептали: «Пригрели исчадие зла…»
Как-то местные бабы решили её проучить:
«Будет наших мужей-женихов от неё воротить.
Мы ей косу отрежем, погоним босой на мороз,
А глаза её ясные красными станут от слёз».
Как решили, так сделали. Вечером поздним, зимой
Они двинулись к дому Беляны галдящей толпой.
Что там было и как, не дознались у баб мужики:
Вроде с криками гнали Беляну почти до реки,
Там свернули на поле, и кто-то просил разойтись,
Проучили, и хватит - запомнится ей на всю жизнь.
Десять самых упрямых упорно продолжили гон,
В вдруг поднявшемся ветре послышался жалобный стон.
Небо звёздное тучи задёрнули пологом рваным,
Когда злобные бабы настигли добычу – Беляну.
Словно дикие звери, хмельные от запаха страха,
Они рвали, кусали и били, наотмашь, с размаха.
Кто вернулся в деревню, быстрей разбежались по хатам,
А оставшихся в поле постигла иная расплата.
Только утром хватилась родня – да куда подевались,
Печь не топлена в доме, коровы без дойки остались.
Побежали искать, не нашли ни у речки, ни в поле,
Ни людей, ни следов на заснеженном белом просторе.
Об истории той все молчат, как воды понабрали,
С той поры ни тех баб, ни Беляны нигде не видали.
Хоть давно это было, но чудится мне до сих пор.
В день, когда белой шалью накроет деревья и двор
И под снежным покровом не станет уж видно земли,
Я услышу, что странную девочку в поле нашли.