Всю жизнь я чувствовала мою измученную душу.Без душевных терзаний не удалось прожить ни дня.Новая ли,запавшая в душу книга,увиденный ли какой-нибудь печальный фильм,плачущий ли ребёнок,грустный старый человек,труп собаки...Всегда всёотзывалось острой болью,думами, слезами.
Может потому и полюбились стихи большого,русского Поэта Николая Михайловича Рубцова. Я ими дышала,они сочились из моих глаз.Его стихи пронизаны музыкой,чистотой,меланхолией, русской бесприютностью,добротой и красотой.Николай Рубцов-прекрасный заочный собеседник для мятущейся души.
Он сам,конечно,не из счастливцев,вечный беездомный скиталец с небольшим фанерным чемоданчиком,в котором так мало места занимал томик стихов Тютчева.Этот томик подарил ему поэт,прозаик,публицист Станислав Куняев. Только-только Рубцов делал первые шаги к Богу. Если бы он был жив!
Сколько бы он ещё написал!Мы вместе бы с ним ездили по святым местам,молились...
Но врагам России,клеветникам и завистникам не нужен был второй Пушкин,второй Лермонтов, второй Тютчев,второй Есенин,Павел Васильев,Гумилёв...
Гениальных поэтов убивали всегда молодыми.Дух трагедии витал над ними с младенчества. Сирота,при живом отце,рано потерял мать.Нечеловеческая безжалостность к нему гражданки Дербиной завершила его сиротскую жизнь,когда ему было 37 лет.Эту женщину он любил,с ней он собирался жить в своей новой однокомнатной квартире(совсем недавно полученной после мытарств по общежитиям,чердакам,по сёлам и деревням) в городе Вологда.Неумолимый рок большими, сильными руками любимой женщины отправил великого Поэта в черноту мёрзлой могилы,но лучи подлинного таланта пробили тьму и воссияли над всей Россией(и не только)неугосимым светом печальной радости соприкосновения божественной благодати с собственной душой.
Запахи из кафе всё же раздразнили аппетит.За минуту до отправления заскочила в кафе ближайшее,купила салат "нежность" в пластиковый коробочке,картофельное пюре с отбивной котлетой.Из окна увидела,что водитель наш сел за руль,пассажиры в салоне.Заурчал мотор. Недолго думая,выскочила из кафе и с нетронутым моим завтраком,заняла своё место у окна. На следующей стоянке поем,подумала.На коленях устраиваю коробочку с салатом,тарелку с картошкой Вдруг водитель-седоватый,остроносый,в клетчатой рубашке,говорит на весь автобус:"Вы ешьте, ешьте,я подожду".Очень смутило меня его внимание,возражаю:"Поезжайте!Что же меня одну весь автобус ждать будет?Я потом поем"."Зачем же потом?-не отступает водитель,-потом остынет, поешьте спокойно".
Бросив препираться,принялась за еду,ела торопливо,почти давилась.Весь автобус терпеливо ждал,никто из пассажиров не проявил недовольства,а ведь автобус был дальнего следования до самого города Никольска-родины поэта Александра Яшина.
В душе моей зажглись огонёчки,глаза увлажнились.Вглядываюсь сквозь закапанное дождём стекло в просветы неба,ищу в его глубине истину,освещающую мой путь.Все мы,оказывается,любим друг друга.Водитель автобуса любит своих пассажиров,от этого и я начинаю любить Землю и насельников её.Как солнце из-за туч освещает всех нас любовь.Пути бесконечны и запутаны.
Это уже Поэт Рубцов взял меня под своё крыло,опекает.Мы с ним оба детдомовские,а детдомовские своих не бросают.Чудесно начался мой путь на родину поэта,чудесно продолжается.Какие чудеса ждут впереди?Истина повсюду,её в избытке,потому и не видим её,но ищем в потёмках.Истина-в любви,вещают святоотеческие книги.В любви,которая не жжёт,не ранит,не губит.В любви,о которой забыли,а теперь ищем на бесчисленных путях своих.Кто к Богу ищет путь,кто к людям,кто к пустынному одиночеству.
Тотьма-древнерусский,чистый городок,высоки его церкви,добротны дома.Яркая,сочная зелень огородов,дощатые тротуары,в окнах горшки с геранью,кактусами,фикусами.Забывчивый дождик не портит впечатления уюта,лишь ещё больше придаёт очарования,патриархальности.Эх,пожить бы годик вон в том рубленном доме с резными,сказочными наличниками,молиться в белой церкви над обрывом,полоскать бельё в тяжёлых водах Сухоны,пить чай из маленького пузатого самовара,сидя на лавочке под душистой сиренью и беспечально провожать закаты с надеждой на новое прекрасное утро.
Жители подсказали,где найти гостиницу подешевле.Это оказалось в бывшем Спасо-Суморинском монастыре.Уже много лет территорию монастыря занимает Лесотехнический техникум.Более полувека назад в нём учился весёлый,черноглазый отрок-будущий большой Поэт.Местные называют это место-Кельи.
Поселили меня в небольшой одноэтажной гостиничке в номере на двоих.Стены коридора обвешаны портретами Поэта,картинами,фотографиями,стендами со стихами.Оказывается,прежде в этой гостинице находились спальни мальчиков-учеников.Коля Рубцов и ещё четверо его товарищей занимали угловую комнату,сейчас это номер"6".Чудесное совпадение для меня! И помыслить об этом не могла!
Комнатка,в которой мне предстояло прожить три дня,мне понравилась.Стены оклеены жёлтенькими обоями,у большого окна с белой тюлевой шторой-круглый стол из тёмного дерева, венские стулья обтянуты коричневой кожей,две тумбочки,на мягких кроватях яркие,в красно- оранжевую полосочку,простыни и наволочки.Налево по коридору туалет и душ.
Девушки-дежурные по гостинице вскипятили чай для меня.В окно мне видно большое двухэтажное здание бывших келий.Здание без крыши и стёкол.Лет тридцать пять тому назад всю внутренность его уничтожил пожар.Место здесь прекрасное,на холме,всюду вековые сосны, берёзы,клумбы с цветами.Кое-где сохранилась кирпичная старинная кладка высоких монастырских стен.Красавец храм хранит молчание веков.Под стенами течёт речка,зеленеет стадион.Ветер раскачивает из стороны в сторону тяжёлые ветви берёз,переменчивое небо брызжет то дождиком,то изливается золотыми лучами,румянит серебристый пруд.И всё это: зелёное,белое,золотое,синее,розовое так чудесно переливается вокруг,воздух чист и мягок, немножко кружится голова.
Как бы хотелось мне,чтобы в душе моей надолго поселился вот этот милый городок с белыми церквями!
Вечером появилась соседка по номеру Люба,полноватая,симпатичная,светлая женщина, заворожила вологодским говорком,готовностью улыбаться.Пили чай с рулетом."Чай хороший,- похвалила Люба.-Попьёшь и жить охота".За окном быстро потемнело,словно снаружи задёрнули штору.Ещё один чудесный,таинственный день неотвратимо поглощался вечностью.
Утром пути наши с Любой разошлись(у неё были какие-то дела,я же неторопливо знакомилась с городом.Сегодня у меня свидание с бронзовым Поэтом.Через красивый,ухоженный
парк приблизилась к реке.Наблюдаю с высокого обрывистого берега за тёмными,тяжёлыми водами Сухоны.Внизу,на мостках,три женщины полощут бельё.Река широкая,полноводная, на противоположном берегу виднеются серые строения,справа большой,бетонный мост,соединяющий
берега."Много серой воды,много серого неба..."
Отвернувшись от реки,сидит,сцепив руки на руки на правом колене,бронзовый Поэт.Поэт и в бронзе сиротлив и неприкаян. У подножия клумбы с скромными, жёлтыми цветами.Скверик ухожен.Чисто.Тихо.Дождик.
Сижу на зелёной скамейке под чёрным зонтом как большая,нахохлившаяся птица. Ну,здравствуйте,бронзовый Николай Михайлович...Свиделись!
Неслышно подошла женщина в белой косынке,в тёмном халате.Постояла у памятника...обошла кругом,вырвала из клумбы лишнюю травинку.Проплыла к обрыву,
оглядела реку,берега,вернулась к памятнику.
Сфотографируйте меня пожалуйста,-попросила я и протянула фотоаппарат -мыльницу.
-Пожалуйста.
-Вы наверное за памятником ухаживаете?,-спросила я,поправляя волосы.
-Да есть маленько,-степенно отвечает она.-Мой брат Николай Егорович дружил с Рубцовым.А я,значит,Нина Егоровна.Мы раньше в селе Красном жили,это потом я замуж вышла и в Тотьму перебралась с мужем.А родители мои и брат так в Красном
и жили до конца своего.Коля-то Рубцов,как шёл в свою Николу,по пути к отцу заходил-отдохнуть,погреться.Ночевал частенько.
-Так вы видели Рубцова?-с нескрываемой завистью воскликнула я.-Какой он?
Нина Егоровна вновь нагнулась,вырвала какой-то сорнячок:
-В лицо-то не видела его.Не думала,что такой знаменитый будет,знать бы,хоть поздоровалась бы,в лицо заглянула.
Помню,как-то утром приехала родичей навестить,зашла в дом,а на печке спит кто-то чужой,ноги с печки свешиваются.Я ещё пригнулась тогда,чтобы в комнату пройти.Спросила отца:"Кто это у вас?" -"Да Коля Рубцов",-говорит".Вот и всё моё знакомство.А здесь много людей собираются на чтениях,на юбилеях.В первых числах августа народу было!...
-А живы ещё ваши родители,брат?-спрашиваю я.
-Да нету никого уже.И свёкор,и отец,и брат от водки померли давно.
Нина Егоровна тихо ушла,а я долго провожала её взглядом.Она помнит то время,когда был жив Николай Рубцов.Небо над городком совсем заволокло,дождь лил не переставая.Городок словно подёрнулся мутноватой плёнкой,поник.В такую
погоду Поэт любил писать,тоскуя.
По дороге в "кельи" купила килограмм мойвы и десяток яйц,булочку чёрного хлеба,немного колбасы.Люба уже была в гостинице,отдыхала.
Не успела я разобрать покупки,как в дверях номера без стука возникла маленькая,сухонькая старушка в вязанной коричневой шапочке с помпоном.
-"Говорят,здесь книжки раздают?-спросила она,оглядывая нас карими глазками из под мохнатых,чёрных(будто нарисованны жирным карандашом)бровей.
-"А кто такое говорит?-поинтересовалась я.
-Да девочки наши на входе.Сказали-приехала женщина с юга,книжки тоже пишет, про Рубцова спрашивает.А я-то Колю нашего Рубцова знаю,перед глазами всегда.
-Что же вы в дверях стоите?-спохватилась я.-Проходите пожалуйста.
Действительно,вчера я подписала две свои книжки администраторше гостиницы.
Вот она слава!До чего же льстит читательский интерес!Но,главное,та странная гостья.Знала Поэта!
Старая дама чинно присела на стул,причём худые ноги её,обутые в серые суконные бурки не доставали до пола."Баба Настя я,-пояснила.-Дворником здесь,
чего дома без дела сидеть,а тут всё ж на людях.
Из под шапочки выглядывали стриженные седые волосы,жилистые серые уши с дырочками для серёжек.Вся в бугорках и трещинах морщин шея кокетливо повязана
полосатеньким шарфиком,напоминающем капроновый чулок.На тёмно-бардовой плечистой жакеточке приколота большая жёлтая булавка с белым,замутненным камешком,на правом мизинце медное колечко,тронутое зеленью.
Внимательно обследовав взглядом снедь на столе,спросила:"Полдничать собрались,куда как неловко подоспела,а?"
-Вы самая дорогая гостья наша,-успокоила я её.Сейчас будем чай пить и разговаривать.Можно было бы пожарить рыбку с яичками,и колбаса вот...
Люба,с улыбкой наблюдая за происходящим,посетовала,что нет сковородки.
-Как нет?!-даже обиделась баба Настя. -У меня завсегда всё при себе,нас у мамы три сестры было и все порядочные,хозяйственные.
Старушка исчезла за дверью и почти сразу появилась с большой,чугунной сковородой.
-Такой сковородкой быка убить можно,-пошутила Люба.
-Мне она дак от мамы досталась,приданное,-с достоинством произнесла баба Настя.
Люба вызвалась жарить рыбу,благо,что дежурная разрешила пользоваться газовой плиткой с двумя комфорками. Стол с плитой стоял за туалетами в южном крыле коридора.Я нарезала хлеб и колбасу,открыла баночку с горным мёдом. Хотелось скорее начать начать разговор о Поэте,но баба Настя так аппетитно кушала груши,которые я привезла из собственного сада,что было совестно перебить её распросами,пока она окончательно не насытиться.Мне совсем расхотелось есть,вяло жевала бутерброд.Сковородку с жареной рыбкой,залитой яйцами,поставили на "газету-толстушку" поближе к бабе Насте.Люба моя тоже решила начать с бутерброда.
Когда мы справились с бутербродом,то обнаружили,что сковорода чудесным образом опустела.Гостья наша управилась с рыбкой как с семечками,только кучка косточек на салфетке."Колбасу,пожалуй,не буду,не уговаривайте,я вегатерьянка,
-отказалась баба Настя от бутербродов.Вы сами-то ешьте,не глядите на меня на старую".Обтёрла тонкие полосочки синеватых губ концом шарфика,расстегнула нижнюю тряпичную пуговку на жакетке,скучно зевнула:"Не в аппетит поела!" Пока
она относила сковородку в свой рабочий тайничок,я подписала книжку. Вернувшаяся баба Настя книжку взяла и со словами:"однако пора мне",-направилась по коридору к выходу.
-А как же Николай Рубцов?-бросилась я за ней.-Вы ведь знали его,для меня это ценно.
-Дак вот он Рубцов-то,-ткнула острым,с пупочком седых волосков сбоку на бородавке,подбородком на стенд на стене.
-Но это портрет Поэта,-возразила я.-Вы обнадёжили,что знали его,видели...
-А то!Сколько уж лет смотрю на него,сколько работаю,столько и смотрю. Видный был мужчина,на племянника моего похожий,и шляпа такая крепкая.
Я озадачено смотрела вслед старушке,вот она исчезла за углом,будто и не было,приблазнилась...Потом долго смотрела на портрет Поэта в шляпе,голые уши,
беззащитная,тонкая шея...Ниже-четверостишие:
"Пусть Вологда будет родная
Стоять нерушимо,как есть,
Пусть Тотьма,тревоги не зная,
Хранит свою ласку и честь".
Весь вечер вспоминали старушку,весело смеялись.Весело пили чай с мёдом.
Что бы я делала,если бы на автостанции в Тотьме не познакомилась случайно с Ниной Михайловной!? Куда бы делась в Никольском,где бы нашла приют? Автобус из Тотьмы ездит раз в день,притом два-три раза в неделю,и то-к вечеру,обратно уже не уедешь.В музей постояльцев-паломников уже не пускают на ночлег-запретило какое-то начальство.И осталась бы я на улице под дождём на студённом ветру. Автостанции в селе нет.В какие ворота стучалась бы при моей детдомовской стеснительности?Кто пожалел и впустил бы,незнакомую,чужую,усталую? Поневоле вспомнишь Рубцовское:
Спасибо,скромный русский огонёк,
За то,что ты в предчувствии тревожном
Горишь для тех,кто в поле бездорожном
От всех друзей отчаянно далёк,
За то,что с доброй верою дружа,
Среди тревог великих и разбоя
Горишь,горишь,как добрая душа,
Горишь во мгле-и нет тебе покоя.
Таким вот "Русским огоньком" оказались супруги Шестаковы,скромные люди, великие труженики.У Валентина Ивановича голос тихий,большие,кроткие голубые глаза.Нина Михайловна-хлопотунья,больше пчелу напоминает:кружится день-деньской в своём голубом улье,бежит к телёнку в хлевушек,в огород,И ведь что самое невероятное,чудесное-эти люди знали и дружили с Колей Рубцовым,мало того-Нина Михайловна училась с ним в одном классе,а Валентин Иванович учился классом постарше.
-"Коля-то Рубцов был в нашем доме,мы,правда,строились ещё тогда,а Коля с братом моим Виктором дружил,-вспоминала она вечером за большим деревянным столом.-Пришёл к нам в осеннем пальтишке,красный,длинный шарфик на шее,шейка худая...Они во дворе выпили немножко,потом понарошке бороться стали.Мой Валентин крутанул Колю вокруг себя,не зло,конечно.Коля упал.Потом ушёл.
-Полбутылки водки с собой прихватил,внутри в карман спрятал,-улыбается Валентин Иванович.
-А ещё,а ещё расскажите,-прошу я.-Какой он был?
Хозяйка принялась чистить картошку на ужин.Вздохнула.
-Кабы знала,что такой знаменитый будет,да будут расспрашивать часто про него,то пригляделась бы,ходила бы в гости,а так...Слышу:Коля Рубцов приехал к жене...Ну,приехал.Они же с Геттой на другом конце жили,снимали комнату у Чудинова. А так...В школе он красивенький был,черноглазенький,девчонкам нравился.Мы,бывало,на переменках бегаем,а он всё больше за книжкой сидел.
-За какой партой?-спрашиваю я.
-Да на среднем ряду.
Я с подружкой Тамарой Нечаевой за ними.В затылок смотрели.
-Небось Коля списывал у вас задачки?-подначиваю я.
-Да нет.Коля умный был,у него списывали.
Хлебный дух с утра будит меня,задремавшую под утро.Не хочется вылезать из под ватного одеяла,но хозяйка зовёт к столу.Ещё с вечера она замесила тесто и вот он-коричневый,c краснинкой, бугристый каравай.Гордо возлежит посреди стола,подглядывает в оконце на соседский дом,окрашенный яркой салатной краской.Хозяйка деловито режет хлеб на куски,приговаривает:"Не знаю уж,удался нынче мне пирог(почему-то она хлеб собственной выпечки пирогом величает".
На столе появляются к пирогу сметана,молочный рисовый суп,солёная капуста, нарезанные помидоры,сыр.За окном чуть моросит.Большие хозяйские коты:рыжий Cтепан и серый с белыми пятнами Яков-уже развалились блаженно на тёплой лежанке.И снова разговоры о картошке,луке,телёнке...
-"Куда капусту будем девать?-сокрушается Нина Михайловна и тут же спрашивает ревниво:Как пирог-то нынче? По-моему,не совсем удался?
-Что вы,что вы!-возражаю я,-чудный хлеб.Давно не едала такого,на оптинский похож,в монастыре такие выпекают:круглые,большие,тёмные.
-Из ржаной муки,-довольно улыбается хозяйка.-Завтра из белой муки пирог испеку.Не набегаешься за магазинным,невкусный он в магазине-то хлебушек.
Запиваем трапезу молоком.Благодарю моих тружеников.Они спешат в огород.Моя дорога-в музей.
Музей Николая Рубцова совсем недалеко,за детским садом через дорогу.Большой квадратный,голубой дом с табличкой-Барельфом Поэта.В годы войны и после здесь находились:столовая,пионерская комната,на втором этаже жили директор школы с семьёй,бухгалтер,врач.Здание школы и сам детдом,где спали дети,не сохранились, они были деревянными и очень обветшали. Их снесли.
Но музей ещё закрыт,открывается в десять утра.Сейчас около девяти.Иду на почту за фотографической плёнкой,но на крыльце почты вытянулся большой,серый, волкообразный пёс.Посмотрев в его недобрые раскосые глаза,поворачиваю прочь. Улица пустынна,некому меня подстраховать.Заметила,по селу бегает слишком много собак и все здоровые с внушительными загривками.Я ещё не привыкла к ним и они ко мне не привыкли и я их боюсь.А у себя на Кубани совсем не боюсь уличных собак,даже привечаю бездомных,подкармливаю. А здесь постоянно облаивает меня чёрная собачонка и угрожающе бежит следом.Неуютно как-то.
Решила сходить в магазин-купить пирожное,чтобы сладко скоротать время до открытия музея.Семь минут пришлось ждать,пока откроется магазин.Сытый, добротно одетый мужчина тоже стоит,ждёт.Он с любопытством смотрит на меня,спрашивает:
-Вы к кому то в гости приехали?
-Я к Николаю Рубцову,-отвечаю.-Вы знали его?
Мужчина усмехается в рыжеватые усы:
-Как не знал?Знал такого выпивоху.Как-то на пароме с ним в Тотьму плыли, он всю дорогу стихи читал без умолку,только винца ему подноси вовремя.
-Выпивоха-то выпивоха,а вся Россия на поклон к нему ездит,-горько возражаю я.-Без Рубцова и асфальта у вас не было бы.И села вашего никто бы не знал.Своими стихами сколько света подарил нам Николай Михайлович!
Усатый согласно кивает.Про себя завидую ему:не я тогда ехала на пароме, не мне стихи читал любимый Поэт.В то время мне было всего-то десять или девять лет.Тогда я ещё не знала,не ведала,что чьи-то стихи заставят меня плакать,чьи-то стихи позовут в дорогу через полстраны.
С пирожным иду обратно на почту в надежде,что серый пёс ушёл.Но нет, по-
прежнему лежит,только глаза волчьи свои приоткрыл.Ну не переступать же через него! Оглядываю улицу,названную в честь Поэта.О,чудо! Идёт навстречу мужичок в куртке тёмно-синей,резиновых сапогах,на голове старая,приплюснутая шапка-ушанка,лицо заросло седоватой щетиной.
-Проводите меня,-прошу.-Я собаку боюсь.
-Да чего его бояться,иди себе,-отвечает мужичок.
Уж не Филей ли его зовут,подумала я. Похож как.
Всё же мужичок не оставил меня в беде.Шикнул на пса:"А ну,Байкал,посторонись!"Пёс поднялся,но не ушёл,сидел, смотрел в глаза.
Купив плёнку,выглядываю за дверь.Сидит.Сидит волчара,загородив входную дверь.Мнусь в коридорчике,поглядываю на дорогу в дверной пролом.Вижу,мой мужичок обратно возвращается-в магазин ходил.
-Товарищ!-окликаю его.Спасите ещё разочек.
Спас.Идём вместе по широкому асфальту.Нам по пути.
-В гости что-ли?-спрашивает.
-Да,к Нине Михайловне.
-А-а...Родня что ли?
-Я к Рубцову приехала.
-А-а...Ну пошли,чаем напою,посинела вся от холода.Как зовут-то?
-Люба.Любовь Николаевна.А Вас?
-Меня Алексей.Пошли что ли...
-Спасибо,Алексей-Божий человек.Но мне надо в музей.Я уже пришла.До свидания.
Толкаю калиточку из штакетника.Открываю голубую дверь.В потёмках поднимаюсь по крашеным узким ступенькам.Стучусь в дверь направо.Слышатся шаги. Открывается дверь.Передо мной худенькая,миловидная женщина с кудрявой головой. Это и есть Галина Алексеевна Мартюкова-заведующая музеем.
В глаза сразу бросается,освещённый подсветкой бюст Поэта из белого гипса. Красивое,молодое лицо.Всюду фотографии на стенах,книги на стеллажах под стеклом.Почему-то торцом стоит старая школьная парта с чернильницей и перьевой деревянной ручкой,экспозиция "Горница",с оригинальной звёздной подсветкой,за стеклом гармонь Поэта и красный шарфик(жена Гета передала музею),томик Тютчева, подаренный Стасом Куняевым.
Я здесь дома.
Вечером говорили о музее.Хозяева вспомнили,как на втором этаже музея несколько лет назад задохнулся радиотехник Забродин.Он жил там с женой учительницей.То ли пьян был и заснул с папиросой...Люди видели - дым шёл из форточки.Видимо,искал всё-же выход и не нашёл,заполз под кровать.Там и нашли его мёртвым.
Этот случай-как зловещий отголосок той ужасной ночи 19 января 1971 года.
-Завтра наверное докопаем картошку,-сообщает хозяйка радостную новость и начинает обзванивать знакомых.
Спрашивает,кто сколько картошки выкопал,да просушили ли и т.д. У хозяйки сейчас одни думы о картошке-царице здешних огородов.Перед ужином показала мне картошину размером со среднюю тыкву."Прямо кукла!-восхитилась я.-Осталось платочек только надеть и юбочку."
Убрав со стола,мы с Валентином Ивановичем устраиваемся в большой комнате -смотреть телевизор.Наговорившись вдоволь по телефону,Нина Михайловна присоединяется к нам,но от усталости засыпает,опустив круглое лицо в ладони.
И снова ночь.Стараюсь не скрипеть пружинами на моём диванчике.Не слышно даже дыхания за буфетом,намолились мои хозяева нынче на картошечку, накланялись земле.
Сегодня вычитала в книжке Майи Андреевны Полётовой "Пусть душа останется чиста.Н.Рубцов".:Выдающийся русский мыслитель Павел Флоренский удивительно верно заметил,что всё,что сделано людьми талантливыми-оно блестит,а всё,что создано Высшим началом,-оно мерцает собственным светом,свойством блестящего начала.Дарование Рубцова-это дарование нерукотворного мерцания".
Майя Андреевна Полётова-большая поклонница Поэта.Собирала воспоминания о нём по всей стране.Огромную работу проделала!Это ли не памятник Николаю Михайловичу от благодарных читателей!
Вычитала ещё такой примечательный эпизод.Вспоминает однокурсник по Литинституту Локтюков Сергей Георгиевич:Вспоминает встречу Н.Рубцова и Евтушенко.В одном из московских парков должна была состояться встреча Евтушенко с читателями.Сергей Георгиевич кинулся искать Рубцова. Нашёл в комнате общежития,лежащим на кровати.Загорелся Поэт сразу-обязательно,мол, пойду.В это время Коле срочно нужны были деньги,он доверчиво сообщил другу:
"И я,понимаешь,решился...Попрошу у коллеги трёшку.Да что трёшку!Такой пятёрку даст не задумываясь".После выступления Евтушенко "неторопливо зашлёпал по осенним лужам к ожидавшему его красивому автомобилю.Поэты встретились и через минуту разошлись в разные стороны.Евгений Александрович Евтушенко вызывающе громко хлопнул автомобильной дверцей и,картинно откинувшись на сидении,закурил.А Николай Михайлович с потерянным видом,зябко пожимая плечами,уныло побрёл к автобусной остановке.Я догнал его.
-Ну что:Отвалил деньжат?
Рубцов,не останавливаясь,резко махнул рукой.
-Нет! Сказал,что работать надо".
Вот и коллега!? Вот и Поэт?!
Когда-то Николай Михайлович купил себе всё же на гонорар новое пальто,вспоминает,кажется,двоюродная сестра брата Альберта.
Через некоторое время-опять в старом.
-Где же новое пальто?
-Товарищу подарил.У него совсем нет,а к зиме дело.
-Да ты бы старое подарил!
-Кто же старое дарит?-возразил Поэт.
Студентка Литинститута,ныне профессор,Лада Одинцова вспоминает,как однажды Коля Рубцов пришёл к ней в гости,застал голодной-не на что было купить продукты,-сбегал в магазин,купил какой-то снеди и накормил её.
Евтушенко бы Колю Рубцова не накормил и не пригрел бы никогда.
Но как отечески сердобольно отнёсся он к участи убийцы Поэта Дербиной! С его помощью (он ходатайствовал) ей сократили тюремный срок.С его помощью она получила квартиру в Петергофе,работу библиотекаря в Ленинградской Академии наук...Что это? За что?
Выводы напрашиваются сами собой.
Второй день сентября.Я в голубом,просторном доме моих временных,добрых хозяев.Большая,светлая комната разделена на две части жёлтым буфетом,сделанным мастеровитыми руками отца-фронтовика Нины Михайловны,опять же жёлтым комодом и жёлтым шкафом.Печь-голландка. Трюмо в углу. Под ковром старый скрипучий диван, пара настенных часов.Квадратное зеркало над телевизором в проёме стены между чистыми неширокими окошками.В пластиковых,обрезанных бутылках ярко-розовые на длинных стеблях цветы"красный корень". На голубой табуретке в кастрюльке с узорами-разросшийся куст алоэ,рядом змеится золотой ус.Посреди комнаты стол, покрытый розовой клеёнкой,жёлтые стулья с высокими прямыми спинками.На полу светлые домотканные дорожки,вязаные круглые коврики.У окошка,самого крайнего,журнальный столик и тёмное кресло. Разглядываю с интересом вышитую крестиком картину в рамке:зимний лес,лошадка с возом дров,мужичок."Это я в девушках вышивала,-говорит хозяйка,заправляя тонкие,редковатые волосы под косынку. -И вот то полотенце на зеркале и коврик над кроватью хозяина.А глянь,какие подзоры на кроватях! А на трюмо - салфетка! Всё я".
Хозяин Валентин Иванович сидит у беленой печки,пытается растопить её:я посетовала на холод в доме,никак не могу согреться.
Обедали борщом и макаронами с мясом.После обеда хозяева в огород-копать картошку,а я долго гуляла по селу,слушала шум берёз и сосен,всё смотрела на поля и лес за речкой Толшмой.
Ночью как всегда не спалось.А как бы хорошо заснуть под равномерный, глухой шум дождя и проснуться утром отдохнувшей,посвежевшей,окрепшей духом и телом!Устала плакать по человеку,который писал пронзительные стихи,бегал по здешним улочкам весёлым мальчиком,собирал в лесах по болотам бруснику,морошку
чернику,клюкву,грибы...Да стоит ли плакать,сосредотачиваться на любви человеческой?Да,стихи-это стихия и без памяти невозможно.Но как же просто, обыденно,симпатично живут мои милые хозяева! С утра до вечера все их разговоры и помыслы сводятся к картошке,погоде,стирке...Дождь почти не даёт работать,но они умудряются копать-любимую-в коротких перерывах между дождями. Раскладывают на подушку,таскают вёдрами в подвал.Вызываюсь помочь,но они дружно против:У вас свои дела,вот и делайте их.А мы пока сами в силах.Детям-то своим не разрешаем,может,ещё придётся,не дай Бог,им с нами понянькаться. Будем стоять до последнего".
-"Как на огневом рубеже",-пошутила я.
Мне и досадно немного на хозяев.Размяться хочется,поковыряться в земле. Земля здесь пуховая-чернозём с песочком.И хоть дожди заливают большие,наполовину опустевшие огороды,картошечка в ней крупная,чистая,гладкая.
Хожу по селу,вглядываюсь в каждый дом,в каждое дерево...Сюда в годы войны привезли на подводах в детдом маленького Колю Рубцова.
Сами собой сложились строчки стихотворения "По следам Поэта".
Над родиной поэта тучи.
И до весны так далеко.
А от судьбы своей горючей
Не каждый уходил легко.
Я по следам иду Поэта,
Мне грустен этот уголок,
Его поэзией согрета-
Я много вижу между строк.
Брожу часами по Николе,
Как пилигрим,как домовой...
А слева-лес,а справа-поле.
И Толшма вьётся предо мной.
Как тихи улицы селенья,
Здесь окон не скрывают ставни,
Здесь жизнь полна трудов,терпенья...
Но... горбик церкви у пекарни...!
И с правого на левый берег
Она всех слепо провожает,
Без слёз,молитвы и истерик.
Не отпевает...Не венчает...
К вечеру хозяева делаются усталыми,сонливыми.Помогаю приготовить ужин-мелко нарезаю сочную капусту на салат,тру морковь,яблочко,крошу лук.Нет ничего слаще картошки с грибами!Пьём клюквенный морс.
После "Вологодских новостей" по телевизору расходимся по своим углам. У хозяев
кровати по старинке-железные пружины,перины,две-три перовые подушки.Я же -снова на продавленный скрипучий диванчик думать свои думы до утра.Я не уработалась на огороде.Мне холодно и грустно.
Что в жизни главное?Где точка опоры?Любовь Божественная?Дорога к Богу? Но я не знаю туда дорогу.Блуждаю в потёмках,в сомнениях,в боязни к вечному, недостижимого для разума.
Слышу чутким ухом,хозяйке тоже не спится за отцовским,самодельным буфетом, что-то шепчет.Может,ей плохо?Тихо спрашиваю:
"Что с вами,Нина Михайловна?"
-Молитву читаю на ночь.
-Какую?
-А вот слушай.Валентин всё равно не услышит,спит крепко всегда.
Громким шёпотом хозяйка стала читать:
"Господи Исусе!Научи как в мире жить.Научи меня молиться.Научи врагов любить.Дай мне,Господи,терпенья крест нести и не роптать.Дай мне,Господи,смиренья все обиды забывать.Спать ложусь,закрою очи,пробужусь ли утром я,Господи,Помилуй,Отче,ты прости в грехах меня"
-"Как хорошо",-прошептала я.
-"Я перепишу Вам на листочек.
С утра,после завтрака прошлась по Николе,зашла в церковь.Храм без окон и дверей,без потолков.Рядом чья-то безымянная могила с крестом.Грустно и одиноко.Всё заросло травой,репейником,крапивой.Внутри на стенах ещё сохранили свои краски фрески.На одной из них я узнала Николая Угодника.Купола не было.Только огромная дыра смотрела в небо.Я села за церквопекарней на поленья и смотрела,смотрела.Дождь усиливался,но мне было всё равно.Не приеду я больше сюда! Боюсь за душу свою слабую.Слишком печально и тревожно здесь.Не поеду уж ни к Пушкину,ни к Лермонтову,ни к Блоку,ни в Тарусу к Цветаевым...Заочно обниму сердцем заветные уголки и будет с меня.
Но вот же в Ясной Поляне не ощущается заброшенности,обречённости русской!Усадьба, яблоневый сад,конюшни,одинокая,дальняя могилка...Или ощущение радости,праздника во время пребывания там исходит от ясноглазого,солнцеликого директора музея-заповедника Владимира Ильича Тостого-праправнука великого писателя?
Так же светло,просторно,и уютно в Спасском-Лутовинове у Тургенева.Тоже усадьба,аллеи, пруд,берёзы,поляны голубые от незабудок,резные мосточки,вековые сосны,усадьбу окружают клумбы с тюльпанами разных сортов.В Спасском-Лутовинове я впервые в жизни увидела чёрные роскошные тюльпаны-а какая прекрасная домовая церковь на территории усадьбы!
Так ведь жили достойно,по-барски.Большая семья,прогулки,обеды,гости,звуки смеха и фортепиано...
А Коля Рубцов...Сиротство,неухоженность,скитания,долги...Мученическая смерть.И церковь в селе такая же,без купола.Задушенная.
Сегодня,благодаря сильному ночному ливню,копка картошки приостановилась.
Упросила Нину Михайловну показать дом,где жил Поэт с гражданской женой Геттой и дочкой Леной.
Идём по улице Рубцова.Нина Михайловна показывает на большой,тёмный,старый дом по соседству с музеем:"Здесь раньше клуб был.Гетта там работала-Колина жена.А за клубом,сейчас здесь будочка "Сберкассы",здесь детдом был.Нету уже,снесли.А на месте этого магазинчика тоже стоял детдом.В нём спальни находились на первом этаже девочки спали,а на втором-мальчики. А,гляди-ко,напротив за дорогой дом Тамары Нечаевой-нашей одноклассницы.Где-то шестого августа в 1962 году Тамара пригласила меня с мужем на день рождения.И Коля Рубцов с гармошкой был. Песни пел.Тогда мы впервые от него услышали песню "Виновата ли я...". Допоздна сидели. Когда расходились,увидели на дороге Гетту Меньшикову-жену его,-она Колю ждала,в дом почему-то не заходила.У них какие-то разборки пошли.А мы с Валентином домой торопились,в деревне Фомихе тогда жили".
Гетта с Колей снимали горницу у Льва Николаевича Чудинова.Теперь уж не узнать,всё перестроили новые хозяева.Это на улице Дмитриевской,за церковью и крестом поклонным.Я долго смотрела на зелёный дом Чудиновых,в нём теперь живут другие люди,горницу,где жили Коля с Геттой снесли.Во дворе пасётся белый,с рыжими пятнами телёнок.Тишина.
На обратном пути Нина Михайловна кивнула на выцветший голубой дом на горе:"В этом доме
Гетта с другим мужем жила,тоже Николаем звали,Шамаховым,царство ему небесное,неплохой человек был,трактористом работал.Этот дом большой они на гонорары Коли Рубцова построили. Гонорары дочери Лене перечислялись.До третьего класса она Меньшиковой была,потом,после гибели отца,писатели помогли записать дочь на фамилию Поэта.В этом доме сейчас сын Володя живёт,Гетта его от Николая тракториста родила.Пьёт...не женится.
-А что,Гетта давно умерла?-спрашиваю я.
-Шесть годков уж минуло.-
Нина Михайловна идёт быстро,почти бежит.Торопится домой,к извечным своим женским заботам.Ворчит:"Выходной себе устроила...Душа не на месте...Картошка мокнет...Белья накопилось...Занавеси надо менять..."
Успокаиваю её:"Отдыхать тоже надо,Нина Михайловна.Не умеете вы отдыхать".
-Да уж,надо-то надо,но без работы будто руки мешают,не знаю,куда их деть.Глянь,какие мозоли,какие раскоряки,а не могу без дела.Это с тобой я,девонька,разленилась.
Прошу её сходить со мной на кладбище,на могилу Гетты.
-Завтра сходим с утра,после обеда на кладбище не ходят.
Пока в две руки готовили ужин,хозяева вспоминали,как раньше они добирались до Тотьмы, до Вологды."Коля ещё тот ходок был!Не сиделось ему здесь.От села Николы шёл он по деревянному мосту через Толшму.У церкви тогда кладбище было,стояли два амбарчика,кузница,отвод-ворота. Дорога шла вкривуль между лесом и полями в Сиперово.Там мост через Юрмангу,борок сосновый, опять поле и деревня Фатьянка.Это уже четыре километра.Полем ещё километр и деревня Широбоково,ещё через километр-деревня Воротишна.Потом полем три километра до деревни Орлово,
ещё четыре километра-Волок.На полпути речка Половинница-значит,полпути прошли.Сядешь, отдохнёшь,водички попьёшь.Через два километра-Маныловский сельсовет,потом Новая деревня, Повост,потом бор,Засека и ещё пять километров до устья Толшмы-село Красное.Пристань,значит.
Ходили тогда по Сухоне большие винтовые
Одно удовольствие было плыть!В буфете-печенье,пиво,пряники,колбаса...И столовая была и ресторан.Кормили горячим.Дёшево было и кормили вкусно.Ох и ощущение было!А сейчас автобусом проедешь-никакого ощущения.А по реке всё маяки были,мимо баржи плыли-лес везли,песок,уголь.
Толя Мартюков-друг Коли,тоже детдомовец,ходил штурманом на больших пароходах.В детдоме они спали на одной кровати,коек на всех не хватало.
А в деревне Воротишна стояла маленькая,аккуратная церковь.После войны сломали.
"Сколько же дорог исходил Николай Михайлович!"-думаю я,а вслух спрашиваю:"А вы никогда не хотели уехать отсюда?"
-Нет,что вы!-дружно вскинулись супруги.Здесь наши корни,могилы матерей,отца...Да и лучше ли там,на чужой стороне?!"
-А на море были?-не унимаюсь я.-Хотели бы у моря жить?
-Нет.-Нина Михайловна передёрнула плечами.-Я боюсь даже.Не была и не хочу.Там все голые ходят,слыхали мы,знаем.
Я посмеиваюсь.Мне хорошо с ними.Только сегодня я прочитала в "Воспоминаниях" про вологжан.
"Вологжане,-поучал Николай Рубцов профессора гармонии Ладу Одинцову,с которой учился
в Литинституте,-всегда отличались устойчивой,незыблемой любовью к Родине.Они являлись эндемиками. Эндемики,-пояснял Николай Михайлович,-это патриоты своей родины,которые ничуть не приспособлены к проживанию в чужой среде".
Вот и хозяева мои милые-из таких.Вросли корнями,душой,всей жизнью своей вросли в этот суровый,прекрасный край.И слава Богу!
Нина Михайловна написала для меня свою молитву на тетрадном листочке большими детскими буквами.Перед сном я прочитала её и долго думала,как хорошо бы суметь простить все обиды,всех тех,кто приносил мне страдания,и как хорошо бы,если бы обиженные мной - простили меня.Долог путь к Богу,если без обмана и лицемерия перед собой.Помимо веры нужно ещё и делание.Верю,что ждёт меня впереди что-то хорошее,но для построения этого хорошего я и кирпичика ещё не положила.Одна теория в голове и ожидания.Как соединить свою человеческую энергию с Божественной? Жить в религиозном чувстве?У каждого внутри свой зверь сидит.Я со своим зверем пока не справляюсь.
Как не справилась и убийца Поэта.Почему жизнь двоих превратилась в ад?Думаю,больше виновата здесь женщина.Женщина всегда-провокатор,она умеет подставить мужчину,умеет опутать дурманом,создать ту или иную ситуацию,всюду преследуя,осуждая. Сознавая это, мужчина убегает,уходит,чувства его умирают.Поэту уйти не дали.Убийца много хотела и страх
-не получить-прибавил агрессии.Руками страха и ненависти схватилась именно за шею и передавила,уничтожила все отношения навсегда.А ведь шея-самое тонкое место,самое слабое, самое узкое,требующее наибольшей осторожности.Самые большие проблемы на земле-это человеческие отношения.Отношения идут от шеи((горловой) чакры).Начинающиеся проблемы-от отношений.
И хотя,я уверена,как и вологодские писатели,что убийца в ту ночь была не одна и за ней стояли большие тёмные силы,что она была лишь исполнителем, последним звеном,-всё равно убийца остаётся убийцей,преследующей свои нечистые цели.
Наверняка,Поэт чуял опасность,исходящую от этой женщины,у него было звериное чутьё,но...Как очарованный шёл к гибели.Хватило человека на тридцать пять лет. Программа на смерть сработала.У убийцы тоже своя программа.Один человек дошёл до точки кипения,другой-снял крышку...
Господи! Почему я беспрестанно думаю о Рубцове! Уже свет в окна сеется,а я мучительно размышляю размышляю о жизни и смерти,о жизни и добре,о фатальности судьбы русских замечательных Поэтов,о любви...
Как трудно,как больно мне! Хочется уехать,я соскучилась по детям.Их лица передо мной.Протягиваю вдаль им моё сердце.Через силу улыбаюсь.
Слышу-проснулись хозяева.Затопили печь.Снова потянуло хлебным духом.Милые мои Шестаковы стараются не шуметь,думают,я сплю-лентяйка.Я и не спала вовсе,но голова тяжёлая,в глазах-песок.
Сейчас хозяйка пойдёт кормить телёнка,а хозяин нарежет большими ломтями белый хлеб,достанет из подпола солёные огурцы и грибочки.
Надо вставать.После завтрака-поход на кладбище.На улице ненастно,но теплее, чем прежде.На сегодня обещали хорошую погоду,может,к обеду небо расчистится, кричат вороны.Серое небо словно лежит на кронах сосен.
Нарвав в палисаднике жёлтых цветочков,идём по улице Рубцова мимо детского садика,мимо музея,мимо старого клуба,мимо церковки и Поклонного креста... Печальный наш поход.На мосточке через Толшму задержались.Речка очень симпатична,спокойна,берега песчанные,Нина Михайловна показывает на песчанный пляж:"Сюда вот нас детей как-то купаться воспитательница привела.Два мальчика
речку хотели переплыть и у противоположного берега стали тонуть.Одного успели спасти,а сын директора детдома Ивана Дмитриевича Аносова утонул".
Идём дальше.Сбоку,слева перед кладбищем пруд.Пруд этот не замерзает даже зимой,он похож на омут.Тропинка скользкая от дождей и грязи.Кладбище заросло крапивой,осотом,кустами шиповника.Сначала разыскали могилы родителей и брата Нины Михайловны.Могилы ухожены,но от постоянных дождей наросла трава.За нами всё время ходит боязливо какая-то рыжая собачонка.Нина Михайловна прибрала родные могилки как могла,положила в блюдце печенье,конфетки,посыпала вокруг креста какой-то крупы.-"Мне мама наказывала, чтоб зерно у ног сыпала,а то по голове птички будут прыгать,клевать. Больно будет".
Мне не терпится увидеть могилу Генриетты Михайловны Меньшиковой.И вот- подошли.Здесь,в конце кладбища,намного чище,светлее,трава скошена,убрана. Простая,крашенная синей краской оградка,памятник с овальной фотографией.С фотографии на меня смотрела крепкая женщина средних лет.Полное лицо,широковатый нос, пышная причёска.
Обыкновенная женщина,если бы не знать,что она-мать дочери Поэта.Это о ней:
Ничего не чаяла!
Увлеклась нечаянно!
Чаянно,
Нечаянно,
Но всё равно отчаянно!
Мне нравится эта отчаянность Гетты. И очень люблю "Прощальную песню", посвященную ей.Я хорошо понимаю жизнь и надежды Генриетты Михайловны и рада за Леночку Рубцову с отцовскими тёмными глазами.Мне хочется сделать что-нибудь хорошее.
За ужином сообщаю хозяевам:"А я стихотворение Гетте Михайловне посвятила".
-Да стоит ли она того?-ошарашила меня хозяйка.
-Как же...Она вырастила дочь Поэта,любила,жила,ждала его.
-Коле-то другая нравилась-учительница.А с Геттой он так.Восемь лет путались,жили. Гетта погуливала...Больше ничего не скажу.А учительница ему нравилась...Молодая,интересная,русский и литературу в школе преподавала.Коля, как приедет,к ней идёт с гитарой,песни поёт,стихи читает.А с Геттой он-так...
-Так-не так,а всё-таки дочь выросла,внуки растут.Будь Николай Михайлович жив,какой бы любовью и заботой окружила бы его семья!
Что это с моей хозяюшкой? Сердита от усталости? Пока я посвящала стихи Гетте,она с мужем докапывала картошку.Готовы костьми лечь на картофельных грядках.Но,ура! Картошку выкопали! Весь вечер Нина Михайловна обзванивала село и сообщала радостную весть.32 мешка картошки ссыпано в погреб.
Николай Рубцов ещё с рождения был заряжен на удачу и талант.И...на самоуничтожение.
Ах,Коля,Коля! Собрат мой по сиротскому детству.Как я понимаю Вас! Я и сама из детдома.
Статистика утверждает,что лишь десять процентов выходцев из детских домов выживают,т.е.живут нормальной человеческой жизнью,остальные либо гибнут,либо сидят по тюрьмам,спиваются...
В детдоме вроде и неплохо.Создают детям приличные условия:учат,кормят, одевают,обстирывают...Но агрессия у сирот остаётся.Любви-то нет,её не хватает, как бы ни старались воспитатели и няни,любить не учат...Любовь к ребёнку-это стратегический запас на все случаи жизни,а запаса нет.Выйдя из стен детдома, человек сразу натыкается на препятствия,лишения,холод.Без любви перекрыто будущее и прорваться сквозь это трудно.Не хватает запаса любви.
Отсюда агрессия:к родителям,женщине,детям.Обида на отца подтачивала жизнь: Поэт долго не мог простить отцу полного своего сиротства,в стихах и анкетах он умертвил отца("отец убит на фронте").Значит,желал отцу гибели,отрёкся от него. Тут ещё детская,неосознанная обида на рано умершую мать:умерла,ушла навсегда, оставила на ветру...Отец-дух.Мать-душа.Родители-это наши корни.Без корней дерево падает.И вот обида,плач,жалоба.
Уж сколько лет таскаюсь по планете:
И до сих пор пристанища мне нет...
Становясь известным,Поэт слишком много ожидал от жизни,от женщин. Кажется ведь,что слава-это исполнение всех желаний и потребностей:деньги,комфорт, любовь,путешествия.Но ожидание всех этих благ-уже зависимость.А зависимость от чего-либо - проигрыш.Он столько уже вытерпел,ночуя на чердаках,вокзалах, общежитиях(зайцем),на полу,в каких-то проходах,в общем,где придётся.Не все готовы к краху идеалов и желаний.Не все готовы на унижение любви человеческой. Слишком прилипли к земле,к материальному.Но крах,человеческого счастья не конец же всему?! Но мы-дети государства-воспитаны иначе,атеисты.Выброшенные в жизнь, как в тёмный омут,мы тычемся,как слепые кутята в углы,натыкаясь на шипы и преграды.
Поэт любил страдания,но страшился пустоты душевной.Заполнял пустоту алкоголем,чтобы забыться,покуражиться немножко.Не знал разве,не догадывался, что пустоту любовью надо заполнять,любовью,которая никогда не оставит,не предаст,не сломает.Любовью Божественной.Она,эта любовь,притянула бы со временем светлые силы,спокойную волю,родную женщину.В стихах своих высоко парил.Охватывал необьятное,связывал воедино время и пространство,то есть: прошлое,настоящее,будущее.Простором,печалью и светом наполнял свои стихи. Стихи достались нам.Себя не смог удержать на свету.Отступил в тень,чувствуя себя везде лишним,нежеланным,отвергнутым.Даже обожание почитателей не помогло. Обожанием тоже можно убить смертельно уставшего человека.
Суббота.Хозяева затопили баню.По такому случаю я купила в магазине чекушку водочки,мои хозяева не слишком жалуют этот напиток,рулет,конфеты.
Баньку хозяин сам рубил.Хороша банька! С веничком,с паром.Оконце смотрит в огород.Земля чуть заметно курится.Туманец золотится под редкими лучами солнца. Сижу на лавочке,задумалась.Банька-это тоже наше чисто русское,наш вековечный уклад.Здесь,в селе,без баньки не мыслится ничего.Как без картошки.Вода здесь мягкая,шелковистая.Вода примиряет всё и всех.
После баньки сидим за столом.За окошками тёмный посёлок."Эх,частушки бы!-воскликнула я после рюмочки.-"Будут и частушки!-хлопнул в ладоши Валентин Иванович и,притоптывая,запел речитативом:
Я сегодня,дроля,пьяный,
Проводи меня домой,
Постели постелю мягку
Да сама ложись со мной.
Тут вступила хозяйка:
Дролю пьяного не надо,
Да и трезвый не ходи
Выпей рюмочку для смелости
Потом и подходи.
Сверкнув голубыми глазами,хозяин продолжил:
В голове-то песен много,
Да и дома два мешка,
Неужели не попляшем,
Кудреватая башка.
Сдёрнув косыночку с головы,поведя плечами,Нина Михайловна с вызовом:
Задушевную пропой
Да я любила голос твой.
На весёлую гуляночку
Ходили мы с тобой.
Хозяин опять затоптался у печки,приседая:
Задушевная подружка,
Пойдём в поле,поглядим
Не поспела ли макушка
Хоть досыта поедим.
Как на зло,я не могла припомнить ни одной частушки,хотя знала их много. Мне хотелось слушать.Влюблёнными глазами смотрела я на супругов,запоминала их жесты,улыбки,слова:
Стой,берёзка,не качайся,
Стой,берёзка,как и я.
Подходи,милый,смелее,
Будет девушка твоя.
Смуглая,крепко сбитая хозяюшка не уступает:
Хорошо машина шьёт
Иголочка работает,
А дроля руку подаёт,
Моё сердце ёкает.
Смотрю на них и думаю:"Это Коля мне такие подарки делает.Щедрые, неожиданные,и благодарностью наполняется моё сердце.
Под крылом "Ангела Родины"(так назвал Поэта в своей книге писатель Коняев), я чувствую себя защищённо и тепло.Уже давно бы слегла с жестокой простудой под ненастным ветряным небом Вологды,но что-то поднимает меня с постели из под ватного одеяла и заставляет снова и снова бродить по заветным местам,забывая о фотоаппарате.И я уже не замечаю непогоды,уже не боюсь собак,и каждый дом - мне родня,и каждое дерево-стих.
А в воскресенье баню топили соседи из зелёного дома.В доме там живёт восьмидесятилетняя грузноватая старуха Никитична и сын её черноволосый круглолицый мужчина сорока трёх лет.Он давно развёлся с женой,теперь один, ухаживает за хворающей матерью.Всё утро он возил вёдрами воду на тележке.Баня их в конце огорода,ближе к Толшме-реке.
Мне весело смотреть из окошка на белёсый,густой дымок из трубы,весело видеть цыганистые волосы соседа,слушать разговоры о выкопанной картошке, о бычке,о дочерях моих хозяев.Весело!
Весело идём мы с Ниной Михайловной в лесок за шоссейкой за грибами и брусникой.Никогда ещё не видела как растёт брусника,черника,клюква.Вологодские болотистые леса богаты ягодой.
Пока шли по селу,говорили о разном.Вдруг вижу огненно рыжую белочку:бежит от магазина,пересекая маленькую площадь,к сельсовету,стелется по серому,мокрому асфальту розовато-огненным облачком.
-Смотрите,белочка!-восхищённо выдохнула я.-Эх жаль,фотоаппарата с собой нет.Какая красавица!
-Раз белки в селе появились,это не совсем хорошо,-раздумчиво говорит Нина Михайловна.-Значит,в лесах корма мало.Быть нам нынче без грибов.
Близлежащие к селу лесочки изрядно загажены,натыкаешься на пакеты с мусором,бутылки,это огорчает.Под ногами хлюпает вода,трещат сухие ветки.А вот и брусника продолговатенькая,кисловатая.Её не так много.Вспоминается Рубцовское:
Доволен я буквально всем!
На животе лежу и ем
Бруснику,спелую бруснику!
Конечно,улыбаюсь я про себя,не полежишь на животе в болотистом лесу,когда ещё и сверху моросит,но может быть удавались в этом дождливом краю сухие солнечные денёчки.Плыли "как мысли" облака по синей равнине неба,дрожали солнечно на деревьях "багряные" листья,росло в груди "чувство радости беспечной..."
Поляна черники попалась нам,а потом и клюква-матушка,притаилась ещё незрелая во мху,посверкивает малиновыми светлячками. "Ох спасибо,Николай Михайлович,-радуюсь я.-Вот и сподобилась,отведала здешней царской ягоды, покланялась ей,причастилась Ваших щедрот.Когда бы ещё,если бы не Вы..."
Грибов и правда нет.Нашли штук пять рыжиков.Зато измазали руки и губы черникой.
По возвращении хозяйка просто и коротко подытожила,обращаясь к супругу: "Как много нынче клюквы на болоте... Не поспела ещё".
Сказала-то словами Поэта из "Осенних этюдов"
-Как много нынче клюквы на болоте!
Как много нынче клюквы на болоте!
Поход в лес как бы завершил,поставил точку на моём пребывании в селе. Всюду я побывала,прошлась.Много думала.Много плакала.Впитала как смогла в себя облик села,лесные просторы.Уже вовек мне не забыть этих мест:горькую сиротливую церковь на угорье,музей,старый клуб,конюшню и пасущихся коней,стаи бездомных собак,мосты через Толшму,речные пески,пижму и ромашку вдоль берегов,кладбище, чистую,нарядную улицу Рубцова,голубой дом моих хозяев под номером девятнадцать, сельсовет,почту,поляну Наволок,где каждый год летом празднуют "День коровы". Это как в Суздале "День огурца".Ныне летом на "День коровы" приезжали Заволокины,пели,снимали,катались на лодках.Местные жители потом находили на той поляне сотовые телефоны,деньги,записные книжки.Вот как празднует русский народ!
После лесного похода по местному радио слушали концерт Вологодских композиторов."Хоть бы спели что-нибудь на стихи Николая Рубцова"-загадала я. И... как по заказу зазвучало:
Улетели листья с тополей-
-Повторилась в мире неизбежность...
Не жалей ты листья,не жалей,
А жалей любовь мою и нежность!
Расчувствовавшись,вышла во двор перевести дух.Сосед в своём дворе что-то доделывал.Смущённо поздоровался со мной(я успела примелькаться здешним), завязался разговор.
-Баню топили сегодня?-улыбаюсь я.
-Да-а-а...
-Хорошо вам здесь живётся?
-Везде хорошо,пока жив,-заулыбался и сосед.Его угольные волосы почему-то притягивали мой взгляд,немного волновали,на душе стало спокойней.Сумерки тихо ложились на село.
-Издалека?-спросил черноволосый.
-С Кубани,-готовно шла я на разговор.-Завтра обратно.
-Мало погостили...
-Это как сказать.Здесь время для меня остановилось,повернулось вспять, в прошлое.Как-будто это я с 1943 года воспитывалась в здешнем детдоме, купалась в речке,ходила в лес за грибами...Здесь совсем другой настрой.Прежняя жизнь где-то там,далеко...
Мне нравятся внимательные глаза мужчины,круглое лицо.Жалею,что не познакомились раньше.
-Мы привычные тут,-говорит Алексей.-Сейчас вот с матерью живу.
-Дом у вас красивый,большой,-говорю я.
-Лет пять назад купили его за сорок тысяч,да сорок тысяч на ремонт ушло.