Вчера за ланчем встречались с г-жой Р. и г-жой М. Г-жа Р. принимала нас в своём кабинете за дубовым старомодным столом, доставшимся ей в наследство от предыдущего управляющего. И этот солидный и хорошо отполированный стол прекрасно подходил к английскому чайному сервизу, в котором был подан зелёный чай благородного сорта и нежнейшего оттенка. Ровно в свой сороковой день рождения г-жа Р. торжественно попрощалась со всеми видами алкогольных напитков во имя сохранения молодости и ментального здоровья, ибо желала продлить свою карьеру преуспевающего банкира, возможно, вплоть до достижения ею пенсионного возраста. Благодаря этому обстоятельству г-жа Р. стала знатоком и тонким ценителем бодрящих неспиртных напитков.
На десерт я, г-жа Р. и г-жа М. в честь нашей встречи бывших коллег позволили себе сразу по два десерта: воздушное пироженое с корицей и маленькую порцию панна-котты. Откинувшись на спинки полированных дубовых кресел, чтобы наши десерты чувствовали себя свободнее, мы перешли от обсуждения макроэкономических проблем к воспоминаниям из тех времён, когда мы были молоды, беспечны и с удовольствием ругали наше московское начальство в середине каждого дня. Директору нашего Представительства доставалось в конце дня, когда мы внезапно узнавали о необходимости продлить рабочий день до полуночи.
У меня была клиентская поддержка, Ленку Р. недавно перевели во внутренний контроль, Юлька М. состояла в должности офис-менеджера. Мы с Ленкой работали в одном кабинете. Юлькин стол значительно располагался в широком коридоре. Она была королева офисного принтера и кофемашины, а также главный завхоз.
У нас с Ленкой были производственные проблемы, на каждую из этих проблем были утверждённые инструкции по их решению. У Юльки были такие проблемы, решить которые можно было только креативно. Какой-то злостный сотрудник (Юлька билась об заклад, что это был охранник, но поймать его с поличным так и не смогла) повадился использовать губку для мытья чашки директора Представительства, которая лежала на раковине в туалетной комнате, совсем не по прямому назначению, а для протирания своих грязных ботинок. Губка, с утра такая свежая и чистая, становилась днём чёрной и непригодной для чашки. И тогда Юлия распечатала на принтере табличку: "Для посуды", и приклеила её скотчем к стене над местом на раковине, где обычно покоилась губка.
Когда ваша покорная слуга волею судеб оказалась в туалете, она увидела табличку, по стенке вернулась к Ленке Р. и ржала с ней полчаса не переставая, боясь родить своего первенца раньше срока и прямо в кабинете. Подкараулив, когда Юлия отлучилась, мы отправили на принтер пару листов бумаги, потом разрезали их на таблички и тайно разместили их в туалетной комнате. Бумажка над мылом гласила: "Для намыливания предметов". Над мусорным ведром: "Для выбрасывания мусора". Над дверной ручкой: "Для открывания двери". Над унитазом: "Для опорожнения". Туалет у нас был небогатый, поэтому табличек получилось мало. Подходит к Юлькиному столу менеджер Управления продаж Марина Д., хорошо сохранившаяся, но к тому времени уже сорокалетняя дама и говорит:
- Юлия, а что это там в туалете написано?
Юлька сразу же побежала проверить, и вместо привычного туалетного "...", увидела наши с Ленкой художества. С быстротой молнии оказалась она в нашем кабинете, сложилась пополам в попытке преодолеть смех, сменяемый гневом, сменяемый смехом и так далее с частотой дважды в секунду, и с трудом выдавила из себя на выдохе:
- Суки! Суки! Суки!
Мы с Ленкой таких инвектив, несмотря на содеянное, в свой адрес не ожидали, но и быстро выяснили, что относятся они не к нам, а к моему отделу, сотрудникам которого Юлька приписала авторство табличек по причине близости их кабинета к туалету.
Прошло десять лет, моя карьера прервалась на взлёте тремя последовательными беременностями, Юлька М. конкурирует с Ленкой Р., будучи управляющим в другом банке. Но история эта, когда бы я её ни вспомнила, открывает для меня дверцу в состояние озорства, хулиганской радости и чистого счастья. На ровном месте могу вспомнить её и смеяться до слёз.