Мрак ночной сменяет свет
Пламенной любви планет.
Вдруг теплеет плед свинцовый
Змея N, что у Дворцовой
Кольца вьет, сжимая горло,
Всем, кто придыхает томно.
Пушка бьет - она светит.
Закрывают двери жил -
Старожил, новоквартирных
Да приезжих стихнет пыл,
А она лучится тайно,
Чрез ноктюрна мрак случайно
Пропуская тут и там
Чувствующим граммы драм.
Радость теплится монадой,
Распустив свои перста
За того, кому отдал бы крест
( На груди хоть нет креста).
А за окнами уж дует,
Пальцы греет чашки груз,
Шар за шаром проскользает
В чувств плетену сетку луз.
На спине, скребя когтями,
Корчится не зверь, а зверь,
Что страшнее и сильнее
Сотни сплиновских химер.
Он мохнат, он веет вьюгой,
Он проглотит все, что есть
В этом мире, лишь оставив
Дюжину пустых надежд,
Злобу с маскою улыбки,
Боль с отрадою ошибки,
Охров смех, что отравляет
Да ненастья побивает
Заостренною культей.
Зверь сидит не насидится,
Заставляя через бой
Льда из озера напиться,
От которого порой
Индевеет даже чудный иерехоновский гобой,
Пред которым все - ничто:
Спица - колесом под гору,
И не слышно писка спора
В ящике пластин костей,
Коль собьет трамвай уставший
Тех, кому ты всех милей.
Заглушают злоб бураны
Спектром полные слова,
Говорящие: "Зажглась, бишь,
На небе моем звезда!"
Радость есть - они цепями
Мнут ее, как лист романа,
Угодивший ненароком в лаз печной!
Бьют они: "Ты дефективный!
И ненаста звук сей дивный
Не дадим тебе! Тут стой!
Будешь пить наш гной нарывный."
Радость есть - ее убили!
В мнемохоспис увезли,
Ты ж сидишь и чувства кривы
Мнешь худою головой.
Рад, что звезд на небе мало.
Может, вовсе и одна.
Жаль, что в недра океана
Мелки слуги химерья
Тащат свет, что мне украдкой
Дарит день от дня она.