Кадык подрезан бечевой,
И долу вытянуты ноги...
Он жил с распахнутой душой
И потому был одиноким.
Как жизнерадостный щенок,
На зов случайный откликался
И, получая в нос щелчок,
Он не скулил - он улыбался.
Но горечь множества обид
Копилась на душе подспудно,
И сохранять радушный вид
Ему бывало ох как трудно.
День наступил - и дик, и лют,
Он рыком злобным разразился.
Был скоротечен бранный суд:
- Бродячий пес совсем сбесился!
А он, увидя свой предел -
Свечи мерцающий огарок,
С презрением в душе жалел
Его кусающих овчарок.
Уже заране предрешив
Свою судьбу, спустил в притонах
В три дня последние гроши
На мокрохвостеньких болонок...
Сюжет сей незамысловат,
Но оттого еще и горше:
Как часто мы отводим взгляд,
В кривой усмешке губы морща,
От тех, кто нас добрей и проще -
И тем пред нами виноват.