Я вспоминаю времена парткомов,
И ностальгия сразу сердце жмёт.
Душа от боли западает в кому,
И непонятно уркает живот.
Разборки, скажем прямо, непростые
Случались на парткомах иногда.
Кровь в жилах в холодец порою стыла, –
Партком страшнее Божьего суда.
Спросили как-то: «Почему Вы пьёте, –
А что же мне, родимую, жевать? –
И почему Вы пьёте на работе?»
Ну, думаю, конец, ядрена мать.
Мне шестьдесят, и пью я не балдея,
Грамм пятьдесят дерябну и хорош.
И сразу лет на десять молодею,
И не желаю видеть Ваших рож.
А в пятьдесят я сотку брал без риска
Лишь для того, чтоб вызвать аппетит.
И опускалась возрастная риска,
А в сорок-то я просто был бандит.
И вот до сорока я улетаю,
Налив стакан всего по поясок.
И на глазах у всех мой возраст тает,
И прекращает сыпаться песок.
А в сорок – триста лишь для разговора…
И набралось во мне почти пятьсот…
И тут же либидо попёрло в гору,
И нету неберущихся высот.
Как в двадцать чувствую себя, поверьте,
И предо мной открыты все пути.
Не верите? Налейте и проверьте.
Тогда поймёте. С места не сойти!
Ну, забодали, «почему Вы пьёте,
И помните ли, где Ваш партбилет?»
Причем тут партбилет? Ну Вы даёте.
Ведь я был беспартийным в двадцать лет!
Да, были, были времена парткомов.
Воспитывали, и сожрать могли.
И ко;му подарить могли любому.
Мораль и нравы, в общем, берегли.
Теперь же правят миром демократы,
И всем как-будто бы по двадцать лет.
Навроде Борьки – бухари-солдаты…
И на хрена им нужен партбилет?!
Поллитра дёрнут и включают думу
Про огурец и вкусный бутерброд,
И едут в Государственную Думу
Узнать, чего хотел бы наш народ.
А наш народ хотел бы, чтоб парткомы
В какой-то форме возродились вновь,
И кой-кого отправили бы в кому,
Чтоб в жилах не вино текло, а кровь.
А мне восьмой десяток уж мотает.
Не молод я. Давно парткомов нет.
Но всё ж душа порою улетает
Туда, где было мне семнадцать лет!
5 февраля 2004 г.