Мы спорили вечность. Шёл второй или третий час, как Ронни пришёл ко мне. Я знал его с детства, с тех самых пор, как утопился его отец, несостоявшийся художник, чьи работы освистали почти во всех городских изданиях, тем самым отравив жизнь ранимого человека. Мать Ронни беспросветно пила, так что все заботы о воспитание мальца легли на плечи его бабки-шизофренички, хранившей засушенный труп кота в кладовке. Всё, что происходило с Ронни со дня нашего знакомства, было набором странных происшествий.
Теперь он стоял в моей гостиной, плащ по моде, брюки со стрелочками, ситцевая рубашка (впрочем, как и все) в клетку цвета граната и вымазанные в грязи ботинки. Откуда он взял грязь в середине самого засушливого августа за последние лет пять? Удручал и тот факт, что за обувью Ронни следил менее всего: кеды, сланцы, туфли, ботинки - буквально вся его обувь была несуразной и отвратительно запущенной.
-Битый час… битый час говорю тебе, это в последний раз. Ты должен помочь, если наша дружба ещё что-то значит.
-Ронни, если бы не значила, я бы не тянул, сделал бы дело и всё, без капли сожаления и прочих пустозвонных чувств. Но я волнуюсь,… волнуюсь за тебя. Это действительно может быть последний раз. Ставки высоки,- на секунду меня бросило в холод, моё лицо исказилось в отвращение к сказанному,- да что я говорю?! Это не игра и выигрыша быть не может, а значит твоя ставка всегда впустую. Однозначно, я говорю «хватит».
Он опять сел на кресло и стал безумно сверлить меня взглядом, похожим на те, которыми в судах отцы убиенных девочек одаривают их губителей. Взгляд самой ярой ненависти, стены будто раздвигались между нами и тысячи звёзд взрывались в вакууме, не создавая ничего похожего на надежду, только дыры. Я старался казаться не преклонным, рано или поздно, но он бы отказался от этой идеи и всё бы пошло на спад. Всё бы наладилось, как и вся жизнь после потери отца и до того рокового дня.
- Знаешь, а правильно, всё правильно говоришь. Ставки высоки. Иначе я и не думал, - внутри меня зародилось зерно победы. Тем временем Ронни начинал походить на свою безумную бабку,- игра эта не твоя, и впутывать тебя было слишком подло. Посему за свой выбор я должен отвечать сам. Я всё сделаю сам.
Ронни тут же вскочил и направился в прихожую. Я остолбенел, внутри всё обвалилось. Секунду ещё помешкай и мне бы пришлось босиком бежать за ним по улице, но благо язык не застрял в глотке.
-Как сам?.. Ты рехнулся! Без помощи специалиста тебе не вернуться. Знаний никаких, а про такое даже думать забудь. Это биллет в один конец.
-Сам думать забудь меня отговорить. Я решил, а уж тем более видел всё то, что ты делаешь восемь раз.
-Видел он? Половину видел. Полдела видел, а говоришь, будто можешь вернуться из мёртвых без помощи врачей.
-Моё дело повторить половину, а там будь что будет, одиннадцать раз получилось и в этот получиться. Ставки делаю я!
Человек передо мной был уже менее всего похож на друга. Идея, как сильнейшая из кислот, разъела его, а я и не замечал раньше, сам восемь раз кидал в топку дрова, лишь из-за эгоистичного врачебного азарта. Теперь процесс, разложивший Ронни, невозможно повернуть вспять, но и я бы не простил себя, если бы позволил ему сгнить и прослыть самоубийцей таким же жалким как его отец.
Одиннадцать лет прошло с аварии, когда пьяная мамаша чуть было, не прихватила Ронни на тот свет. Они ехали по шоссе, автомобилей немного и ей вздумалось утопить гашетку в пол. Внезапно манёвры порхающего по асфальту седана прервала фура. Машину вмяло под прицеп, водитель погиб, а шестнадцатилетнего юношу в тяжёлом состоянии доставили в больницу, где им была пережита клиническая смерть. Тот роковой день изменивший наши жизни.
Что происходит с человеком, когда он умирает? Видит ли он тоннель, освящённый лишь с одного конца, или прошлое пролетает в мутном бреду?
С Ронни всё было иначе. Ему был дарован шанс, или этот шанс есть у каждого, я не знаю, только в момент смерти его сознание погрузилось на пять минут в чужое тело, которое было на пятнадцать лет впереди. С начала это казалось бредом и безумием, пока через год, будто следующая по пятам смерть не накинулась на него снова. Он вывалился из окна пятого этажа, когда мыл его. На второй раз всё прошло глаже, он запомнил больше подробностей о своём пребывание на той стороне. Складывалась целостная картина происходящего, но по-прежнему мы склонялись к версии о галлюцинациях. О чёртовом третьем разе я узнал, когда учился в медицинском университете. Ронни чуть было не встретился с родителями от передозировки героином или чем-то похуже. Тогда ко мне в голову закралась мысль, что он искал смерти, ему хотелось верить в свои сверх способности.
-Уж чего я тебе не позволю, так это проделать это всё самому. Или попробуешь с передозом, как десять лет назад?
-Моё дело как.
-Ронни, прошу, подумай хорошенько, нужно ли тебе это?
-В этот раз всё будет по-крупному, поэтому последний раз, после которого навсегда забуду об этом кошмарном деле.
-Я не могу тебя переубедить. Я могу только не дать стать тебе самоубийцей.
После третьего раза Ронни удачно сделал несколько ставок и выкарабкался из трущоб, в которые был загнан. Через пару лет весёлой жизни он появился на моём пороге, рассказал, что в те пять минут просмотрел результаты несколько футбольных матчей, которые позволили ему подняться. Звучало всё, как сценарий плохого фильма. От меня Ронни хотел одно: отправить его на тот свет и вернуть обратно. Дикая идея заразила мой воспалённый учёбой ум, не от желания заработать лёгкие деньги, а от возможности победить Бога.
Так я стал Виктором Франкенштейном, а мой друг - монстром или научным достижением в одном лице. Оборудовав домашнюю реанимацию дефибриллятором и адреналином, оружием убийства я выбрал фенобарбитал. Восемь раз мы повторяли это процесс. Год за годом, раз за разом Ронни попадал в одно и то же тело, в один и тот же день и час, только каждый раз переносясь на пять минут вперёд. Мы узнали всю информацию о человеке из будущего на всякий случай. Мы делали ставки, играли на бирже и обмене волют. Но с течением времени, я стал бояться цены, которую придётся заплатить. Нельзя одиннадцать раз умереть без последствий для организма.
-Четырнадцать лет назад первый раз умер, считай, как родился. И сейчас тот самый последний, - не уверен, что он понимал опасность, лёжа на кровати, мне оставалось только надавить, и по его телу полилась смертоносная жидкость.
Прошёл час, я мялся, зная, что он там один. Скорее всего, уже кончилась пачка сигарет, но я в надежде полез в карман пиджака - не осталось. Ещё один взгляд на часы - время близится, это последний шанс, а мне не хватает решимости. Но я уверен в необходимости моего дела. Быстрыми шагами иду к двери, стучу. Вовремя, как и рассчитал. Не открывает. Стучу ещё, ещё и ещё, изо всех сил. Слышу засов. Передо мной стоит пацан лет шестнадцати, светловолосый и короткостриженый, в футболке Lakers и шорах Adidas, всё, как и должно быть. Его глаза, его ошарашенный взгляд, страх, горечь, сожаление. Надо что-то сказать, иначе, зачем врываться, только, чтобы понять, что это была правда. Всё уже и так понятно из этого смятения и разорванного пространства между нами.
-Ронни… Ронни прости, но всё случилось, так как не должно быть. Я сожалею. Прости.
-Ставка не сыграла?- он улыбается, будто груз сброшен, а я его спаситель.
-Нет.