Глава 10. В которой выдается государственная тайна
Пимыч после мацепурной компании продолжил свою трудовую деятельность на чужих огорода. А потом блестяще выступил с речью перед избирателями в лице Ниловны и Пафнутича, и заручился их поддержкой.
– А как же ты, Пимыч, сподобился до независимости-то додуматься? – спросил часом позже Неумов.
– Дак, вынужден был, – вздохнул Пимыч, – помнишь, в прошлом годе бумаги-то оформлял? Вот уж набегалси, так набегалси по кабинетам-то энтим. Пока нужные справки справил, на десять потов изошел. Две недели почитай бегал. А потом дамочке-то той в собесе их принес, а она поновой гонять стала. То одна справка не так написана, то друга, то ишшо какой не хватить. Неужто, нельзя сразу сказать, каки-таки справки нужны. А за кажную бумажку заплати. А потом когда все собрал она и говорить, а хде туть прописано, что у тебя, дедко, печное отопление? Ты мне справку энту предоставь, с печатью. Ну, пока я энту-то справку справил, да дамочке-то той принес, остальные справки просрочились. Поновой собирай теперь.
– Да, бюрократия бессмертна, – задумчиво произнес Неумов.
– Ну, знамо дело, – продолжал Пимыч, – я поругалси маненько, чо, мол, за безобразие тако. А она знай твердить: «Ничаво не могу поделать, такой закон. Не мы их писали – не нам их и переделывать, а ежели тебе, дед, наши законы не по нраву – езжай в другу страну». Вот я и подумал, а чо ж энто я-то со своей-то землицы неведомо куды поташшусь. Я лучше свою независимость объявлю. Сам себе начальником буду.
– А почто ты раньше-то об этом не сказывал. Я б поехал, навел порядок. Сразу бы этих бюрократов не место поставил.
– А ты думашь я не пыталси? Вот что, говорю, дамочка, хдей тут у вас самый главный начальник. Я ему сейчас всё обскажу. А она мне, это, мол, государственна тайна. Да не, Ефимыч, проща независимость объявить, нежели сквозь таких вот дамочек прорватьси.
И Неумов с ним согласился, только поинтересовался, как же в таком случае Пимычу удалось так быстро выхлопотать бумагу на землю.
– А-а-а, так энто друго дело. За хорошую мзду начальство каку угодно бумагу дадуть. Вот энто и есть сама главна государственна тайна.
И Неумов снова вынужден был согласиться.