Глава 15. В которой обостряется банный вопрос
Казалась бы, что особенного, ну баню, так баню. Ан, нет. Это была не просто баня, а банища! Шесть на шесть квадратов.
Раньше-то в каждом дворе, у каждого хозяина была своя небольшая банька. Но хозяева старились, и баньки ветшали и старились вместе с ними. А починить ни сил, ни средств у стариков не было. Вот уж год, как пала в Деревнюшке предпоследняя баня.
У Размашкина конечно была банька, но она не в счет, от неё деревнюшкинцам было ни жарко - ни холодно. Считай, что ее нет. Так что, осталась единственная, у Неумова, он правда ни кому не отказывал – топи да мойся. Да банька-то была такая уж ветхая, того и гляди, рухнет, чини, не чини.
А тут… Неужто, Размашкин проявил заботу. Обрадованные старики столпились неподалеку и судачили о том, как, однако, будет славно мыться в этой бане в зимнюю стужу. Обнадёжились, одно слово. Наконец, Африканыч не выдержал и полюбопытствовал у Размашкина, не колхозную ли баню тот так любовно отстраивает. На что Размашкин буркнул: «Нет!»
Тогда Африканыч снова осторожно спросил, а можно ли рассчитывать старичкам на эту баньку и снова услышал все тоже короткое «Нет!»
Африканыч, сокрушенно качая головой, подошел к старикам. По его кислой физиономии они поняли, что тут им ничего не обломится. Наивные, они-то подумали, что такая большая баня явно велика для одного семейства.
Только теперь все заметили, как высоко поднялся над Деревнюшкой огромный пятистенок Размашкина. Был он даже выше кузлякинского теремка.
Рядом возвышались такие же гигантские гараж, сарай и теплица.
У теплицы внушала уважение своими размерами тачка. Вместительная. Сгрузи на неё всю Деревнюшку со всем её скарбом, увезет, и колесо не подогнется. Да и как ему было подгибаться этому колесу от самосвала. В общем, не тачка – танк на единственном колесе, бронемашина без боекомплекта. И окрашена она было в защитный цвет. А ведь замышлялась обыкновенная тачечка, наподобие подсмотренной как-то у Кузлякина.
Да, крепкое хозяйство. И все за высоченным двухметровым забором. Пока вся Деревнюшка взапуски участвовала в предвыборной гонке, Размашкин под шумок строил да строил. Хозяин, одно слово, и домина, и машина. Вот только со скотиной подкачал, никого кроме жены. Не любил Размашкин всякую мяукающую, гавкающую, мычащую и прочую живность.
А так, всем хорош! Что с того, что Размашкин был тщедушным мужичонкой, даже еще тщедушнее Пимыча и, видимо, на почве своей тщедушности страдал гигантоманией. Зато, все делал с размахом, оправдывал так сказать, фамилию.
Ну и что с того, что был он блеклый, неприметный и скрытный? Ну, и что с того, что голос у Размашкина противный, нудный такой, бабий? Зато мужик хозяйственный, прижимистый, такой даже соринку со двора не выбросит – в печке сожжет, а как же, экономия топлива.
И что с того, что в деревне его откровенно терпеть не могут, за нудность, вредность и правильность. Зато в долг ни у кого не возьмет, но и сам не даст. Человек так сказать, новой постиндустриальной формации, сам за себя, из тех, кого издавна называют «себесамец» (ударение на «а»).
А деревня что… Деревня, она ж вся на виду. В любой деревне, издавна повелось, двери никогда не запираются, ни днем, ни ночью. Входят друг к другу без стука, как к себе домой. Всем миром живут. Миром ссорятся, миром мирятся, миром грустят, миром веселятся. И, главное, помогают друг другу.
Только в деревне до сих пор существуют «помочи», это когда всей деревней выходят помочь соседу, причем совершенно бескорыстно. Каждый знает, сегодня ты поможешь, завтра помогут тебе. И почти все жители Деревнюшки, за редким исключением, были такими. Даже Кузлякин, помаленьку стал проникаться деревенским духом.
А вот Размашкин был не таков, в «помочах» не участвовал, с мужиками не болтал и за руку не здоровался, в приятелях ни с кем не состоял и за воротами по вечерам не курил. Он вообще не курил и горячительное не пил, положительный так сказать мужичонка.
Только вот от этой положительности всех почему-то воротило. Больно уж поучать и указывать любил. Можно сказать – мастер. А еще, власть любил, чтоб все непременно по его было. Как-то Размашкин даже возжелал стать деревенским старостой, но это его желание наткнулось на стену глухого непонимания.
Вся Деревнюшка помнила, как несколько лет назад Размашкин купил за бесценок в соседней деревне целую дорогу, вымощенную бетонными плитами. Это ему родственник из районного начальства подфартил. Дорога вела к ферме. Дорогу разобрали.
Плиты Размашкин пустил на постройку своего гигантского гаража. Ну, а что такого, все по-честному, на свои кровные купил. Ну и что с того, что за бесценок, не украл ведь. А что доярки в грязи утопают по дороге на ферму – это уж, как говорится, их проблемы.
Да, не поняли деревнюшкинцы тогда своего счастья, такой бы мужик к власти пришел, работящий, рачительный, он бы порядок быстро навел. Ан, нет…
В общем, разочарованные старики разошлись, а немного погодя Размашкин при полном параде направился в избирательную избу. К вечеру от Савишны стало известно, что Размашкин заявился кандидатом под №3. Коллективное безумие захватило, наконец, и его.