Глава 19. В которой железные монстры вносят свои коррективы
Приближалась знаменательная дата. За день до выборов Неумов сгоношил всех заняться подготовкой избирательного участка. На этот раз даже Размашкин включился в общее дело. «Избирательный участок» и окрестную территорию скребли и чистили, подбеливали стволики деревьев, вырубали бурьян.
Кузлякин тоже был здесь. В общем, дело нашлось каждому. Потом все ушли на обед, и тут Кузлякин увидел торчащий в замочной скважине ключ. Он легонько толкнул дверь, и она открылась.
В мозгу Кузлякина мелькнула безумная мысль. Он вошел. Кажется, дверь осталась открытой, но ему было некогда отвлекаться на это. Кузлякин добрался до бюллетеней и начал лихорадочно вычеркивать из них графу с Размашкиным. Пимыча серьезным конкурентом он не считал.
Но тут послышались шаги. Кузлякин в панике метнулся под стол и замер скрываемый спускающейся скатертью. Он чувствовал себя препоганенько, как отличник, попавшийся со шпаргалкой на экзамене. Впервые, со времен сопливого детства ему, Кузлякину, сильному мира сего, пришлось скрываться под столом, как последнему нашкодившему коту.
Дверь скрипнула, и Кузлякин явственно различил голос Савишны.
– Ну вот, все ушкандыляли по домам, как чо и есть, а участок нараспашку.
А потом также явственно Кузлякин услышал, как в замке повернулся ключ. Шаги удалились. Кузлякин подергал двери. Попробовал надавить на них плечом. Намертво. Старая работа. Он разбежался и, как таран со всей силушки бахнулся в двери. Бесполезно.
Кузлякин понял, что попался. Он, уважаемый человек, железный характер, экономический монстр местного масштаба, и так вляпаться! Его обуяла небывалая тоска. Вот сейчас придут, а он здесь с подпорченными бюллетенями. Это всё! Гибель карьеры!
Кузлякин сунул голову в окно. Где-то когда-то он слышал, что если пролезет голова, то пролезет и всё остальное. Голова пролезла. Но всё остальное…
Обратно голова тоже никак не хотела. В более дурацкое положение Кузлякин ещё ни разу не попадал. Кузлякину оставалось только крутить головой и надеяться на чудо.
Неумов еще накануне сколотил огромный ларь, который замыслил использовать как сейф и несколько деревянных ящичков с прорезями, их предполагалось задействовать под урны.
Теперь Неумов волочил этот ларь к избирательному участку. Ларь был добротный тяжелый, сколоченный из толстенных досок, и Неумов еле переводил дух. В этот момент на его пути и появился Размашкин.
– Это… Чо хочу сказать-то… тачку бы сподручнее было.
– Да где ж ее взять-то?
– Дак это того… щас приведу, – проявил непомерную щедрость Размашкин.
И через несколько минут Размашкин появился со своей необъятной тачкой. Кряхтя, они погрузили на неё ларь, и Размашкин вызвался сам доставить груз по назначению. Конечно, ведь для вождения тачки нужно специальное водительское удостоверение, как же Размашкин мог доверить свое сокровище Неумову!
Размашкин взялся за ручки и «эта боевая машина пехоты» сдвинулась с места. Ларь перекатывался в тачке, единственное колесо громыхало на колдобинах. Из-за этого транспортного средства Размашкина и видно-то не было. Со стороны казалось, дребезжит по ухабам сама по себе никем не управляемая тачка.
В какой-то момент, она вышла из повиновения и понеслась вниз по косогору. С каждым витком колеса, тачка набирала скорость. Потом ее развернуло. Огромные ручки хищно и устрашающе торчали, как рога неизвестного животного.
Размашкин оказался впереди тачки. Он судорожно вцепился в ручки-«рога», но, поняв тщетность своих усилий, бросил их и помчался впереди, преследуемый бронированным монстром.
Размашкин мчался, не разбирая дороги. А сзади с угрожающим грохотом неслось, обещая отдавить пятки своему хозяину, его детище. Этакая помесь бизона и танка. Судя по всему, Размашкин побил по бегу все мыслимые и немыслимые рекорды книги Гиннеса. «Бег свободных лошадей» закончился так же стремительно, как и начался.
Размашкин в какой-то момент вильнул в сторону, а бронированное чудовище со всего маху протаранило «избирательный участок», который вырос как раз на пути.
Изба не смогла пережить такой атаки. Её подбросило вверх, и уже в воздухе она раскатилась по отдельному бревнышку. Брызнули в стороны доски и досочки рассыпавшегося ларя-сейфа, и избирательных урн.
И, как прощальный салют вверх взметнулось нечто объёмное и явно увесистое. А потом это объемное оказалось в тачке. И она покатилась дальше, увозя в своих недрах остолбеневшего Кузлякина.
Сбежавшаяся толпа ахнула. Всё! Избирательная компания накрылась. И не медным тазом, а железной тачкой.