Я счастлива – как будто свыше
опоцелуены ресницы,
как будто ты, худой и рыжий,
стоишь под окнами больницы,
как будто жизнь – глава из книги,
и сутки длятся так, как сутки,
как будто не несут по Риге
в гробу худую проститутку,
и не сбегается под окна
толпа, что ныне позабыта,
и для меня плетёшь венок ты,
как будто Гумберт для Лолиты,
как будто распахнут мне двери,
вдали останется пустое,
и ты увидишь, ты поверишь,
поймешь: меня заметить стоит!
Уже не виден берег левый,
ещё не виден берег правый.
Увы, не мешкать и не медлить
руке с отравой.
Я счастлива – и дуэлянты
опять застыли на коробке,
как будто жить на свете надо,
как будто кто-то очень робкий
идёт шагами не своими,
и говорит, как остальные,
и выговаривает имя
не так, как просит чаевые.
Твои слова – как телеграммы.
Да, будто жить на свете стоит,
как будто бы кардиограмма –
нет, не чертила дно пустое.
И снег, которого здесь мало,
в твоё окно летел вчера ли?...
Как будто я не умирала.
Как будто мы не умирали.