Между тысячей дверных проемов,
Сотен запертых в сложный час,
Всё звучащих таинственных стонов,
На замок. При открытии глаз -
Пробуждения миг бесстрашный,
Но на долю секунды мне,
Показавшийся столь не опасным,
Оставляет блуждать в темноте.
Средь десятков пустынных портретов,
Нарисованных звезд и луны -
Мы не видим в них силуэтов,
Что сокрыты навечно в тени.
И шагов приглушенные звуки,
Шаркавших каблуков и носков,
Боль утрат и, конечно, разлуки,
Жар, озноб от неистовых снов.
Я прошел бы неведомы тропы
И страдал бы в сложный час.
Истоптав до крови свои стопы
Окунулся б в лучи ваших глаз:
Паруса и бездонное море,
Наплывающий вниз горизонт,
Чайка в небе парит. "О, горе!" -
Восклицал в пробуждении он -
И не думал, что все это грезы,
Ведь синица была в рукаве!
После бури закапали слезы,
Размывая боль в бытие.