ДРЕМУЧИЙ
Заплутал. Полдневный зной. Куры у завалинки.
Пыльных улиц череда. Солнца тяжкий шар.
Зах/удаленький треух да серые валенки,
посерёдке – мужичок, сухонек и стар.
Достославные года навевает зрелище:
покосившийся плетень, высохшая грязь…
Не деревня, не село – городишко-селище.
И на ставенках резьбы простенькая вязь.
В даль белёсую глаза светлым взором пялятся;
за луга, в дремучий бор – черепаха-мысль.
На коленях крюки рук, вздрагивают пальцы.
И звенит в ушах, звенит… муха или высь?
Не сиеста, не уик-энд. Просто время летнее.
Я присяду. Мне старик – не отец, не дед.
Это я пришёл к себе
в то тысячелетие,
где, дай бог, да стукнут мне все сто двадцать лет.
Мой старик уже полдня в трансе медитации.
И давненько на часах двадцать первый век.
Но найдётся на Руси маленькая станция,
захолустье – как мечта сотни человек.
/По векам галопом арш! – лучше не придумали.
Не впервой мне и не раз годы ворошить.
Кот учёный на цепи да старуха у моря –
им и через двести лет жить себе да жить./
Вон “тарелка” в гараже, и на крыше “блюдечко”.
Информация и связь – ценный капитал.
Ну а дед себе сидит, как у речки с удочкой:
не клевало, так и он носом не клевал.
Вспоминает годы дед. Вспоминает прошлое.
Говорят, копанье в нём – бесполезный труд.
Говорят, в рефлексиях ничего хорошего.
– Балаболки говорят, пусть себе плетут…
Жизнь прошла. А что нажил? Что творил неистово?
Дети, внуки, корабли – вот и все дела.
Ну а песни-миражи для чего высвистывал?
Улетела песня вдаль, речка утекла.
Ок. 1999 года
…Я присяду. Помолчу. Поморгаю глазьями.
Я себя от мирных дум, нет, не отвлеку.
За плетнём увижу хрен. Хрен вам эвтаназия!
Я не разумом в простор – чувствами теку…