Начало марта. Мне только-только исполнилось пять лет.
Яркий солнечный весенний день. Радужные лучи наполняют родительскую спальню, которую я очень люблю. Родительская кровать с металлическими шарами и набалдашниками всегда мне казалась праздничной, застеленная розовым марселевым покрывалом (так называла его мама, это слово мне очень нравилось, в нём таилось какое-то волшебство). Горка подушек накрыта кружевной накидкой, а на стене цветной коврик, сшит мамой из разных лоскутков. И вообще, в детстве меня всегда переполняло чувство радости и восторга просто так. Над письменным столом находилось радио, похожее на большую шляпу (меня всегда обуревало желание примерить её на голову).
Вдруг из радио раздались тревожные сигналы. Папа с мамой вошли в комнату, я взобралась на спинку стула поближе к радио, чтобы лучше слышать и все застыли в ожидании. Взволнованный голос сообщил, что умер товарищ Сталин. Папа с мамой заплакали (до этого я никогда не видела плачущих родителей), лица их стали по-детски беззащитными и у меня градом полились слёзы. Вдруг мама стала плакать навзрыд и закричала: «Сдох собака, сдох собака, это он убил моего отца!» Папино лицо перекосилось от ужаса, глаза округлились, он стал зажимать маме рот и говорить: «Женечка, Женечка, не говори так, так нельзя говорить, даже стены имеют уши!». Мама вырывалась и всё кричала: «Сдох собака! Сдох собака!» Рыдающую маму папа увёл на кухню. Меня охватил ужас а тут ещё с улицы стал доноситься страшный вой и гул. Гудело и выло всё , что могло звучать, начиная от заводской трубы до сигналов разных машин и техники. Но самое страшное было в другом, я с ужасом стала вглядываться в стены, где прятались большие уши, которые всё слышат. Эти уши преследовали меня ещё долго, я даже отколупывала штукатурку, чтобы их увидеть…
Да, мне сейчас много лет, а чувство радости и восторга живо во мне до сих пор просто так, потому, что живу…