I. Автобусные поездки в странах третьего мира
Что я успела узнать об этом автобусе,
мчащемся
мимо цветов на обочине,
мимо маленьких злых штопоров пыли,
мимо, мимо,
пока я думала о колонии микробов,
греющихся и растущих под пальцами
на горячем металле поручня?
Зачем, впрочем, задаваться вопросами о придорожном цветке,
если тут, в автобусе,
старуха везла оранжевые лохматые комки,
оторванные от ножек, обесточенные,
нанизанные на нитку,
говорящие "namaste",
целующие мой локоть разбухшими, влажными то ли от росы,
то ли от старухиного пота, губами.
Их название, знакомое с детства, затерялось тоже.
Я даже не выяснила толком маршрута.
Среди непроговариваемых названий
не видно было моей остановки,
но, очевидно, автобус все-таки
позаботился обо мне,
поскольку пишу эти строки из места, которое я зову
домом.
Был и другой в моей биографии,
деревенский, автобус,
только тогда, в первом, не зияла разделительная черта
между маленькой мужской
и большой женской половиной.
Я стояла, неожиданно высокая,
на невидимой полосе между ними-
женщина, одетая, не как женщины,
и решительная, как мужчина.
Americana- для мужчин,
для женщин- puta,
крадущая их мир.
Но и этот автобус
(ох, и натерпелась же страху)
не подвел, доставил.
Водители знают, куда мне надо,
или я привыкаю к новым местам,
новым мирам,
новым правилам
в их неуловимой похожести?
Иногда спрашиваю себя:
из того ли пишу дома, из которого
вышла с утра?
II. Под Южным Крестом
Зима среди города, не знающего зимы,
на палец ниже экватора, на берегу океана.
Это, признаться, довольно странно,
как в ожиданье лета вовлечены,
уязвимы
местные птицы, а также разного возраста дамы.
В моде все оттенки зеленого,
заговоренного. Загазованность
воздуха компенсируется напряженной дискуссией о положении в мире.
Неудивительно, впрочем,
что хлопочут
прибрежные рестораны,
открывающиеся после короткой сиесты, в четыре,
публику зазывая. Места занимая, как в ложе,
женщины на террасе морепродукты гложут.
Хозяйка привыкла к ним за зиму-
целуются у двери, не нарушая грима.
-Вам особенно удаются коровьи сердца на гриле.
-Сердца на гриле- фирменные...
Последней
входит блондинка, столь юная, что замирает беседа:
даже неясно, зачем ей лето.
Сквозняки пронизывают, как стилетто.
Под столом изумрудный
кокетничает с аквамариновым, но красным
мясом, грудами
мяса наполнены тарелки дам прекрасных.
Шарфики рвутся на юг, пальцы их зелены.
Бывшие хищные птицы лениво,
показушно так выстраиваются клином,
но улетят разве что под угрозой гражданской войны.
Сердца и колбаски поглощаются по воскресеньям.
Так убивается зимнее время.
Сердца переходят на зимнее время.
Они приходят сюда годами,
Не одни, так другие. Снесет цунами
когда-нибудь к перуанской маме
суд-американских сударынь. Они,
конечно, могли бы
забыть о вчерашнем и завтрашнем,
остепениться, не вглядываться из-под руки,
но все ждут. И только самая старшая
все чаще, заказывая, предпочитает рыбу
и втихомолку отращивает плавники.
III....
IV .......
***
Пляшу на резинке китайской игрушкой,
Болтаюсь капризным шутом, Скарамушем
На сетке батута моих настроений,
Меж бурных разрывов, скупых примирений,
Меж теми и этими, лишним и нужным
По строчке, по голоса нитке, по сетке
Скольжу я резиновой марионеткой.
Стою перед зеркалом- как приукрашу?
Я раньше казалась значительно старше,
Когда, хоть была еще юною деткой,
Бессовестной ложью звала я идеи,
Что счастье возможно, что чувства бессменны,
Что мысль матерьяльна. О, дух непокоя!-
А нынче готова я верить в такое,
Пока голова моя не поседеет.
Забыть, да и плюнуть! Но мысль обещает
Мне вечную юность. Она оседает
На сонной щеке моей потной ладошкой.
Поверить ей, что ли?- в полоску- в горошек
Дурацкое счастье с утра примеряю.
©Галинa Ицкович
Подборка стала дипломантом "Лужарской долночи" в 2013